Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы

Подобная просьба показалась мне довольно нелепой, но по натуре своей я – человек пристрастный ко всему, выходящему за рамки обыденности. В теорию Дакра я, конечно, не поверил, и насчет того что подобный эксперимент не принесет никаких результатов, у меня не было сомнений, но исключительно из чувства любопытства я согласился. Дакр с важным видом придвинул небольшую подставку на ножке к изголовью дивана и водрузил на нее воронку. Потом мы еще немного поговорили, и, пожелав мне спокойной ночи, он ушел.

Какое-то время, очень недолго, я еще курил, глядя на догорающий в камине огонь и обдумывая наш необычный разговор и затеянный эксперимент. Хоть я и отнесся ко всему скептически, что-то в уверенности Дакра не давало мне покоя, к тому же вся окружающая обстановка – огромный зал, странные и часто зловещие предметы, развешенные и разложенные со всех сторон, – наполняла мою душу смутным беспокойством. Потом я разделся, потушил лампу и лег. Долго еще я ворочался с боку на бок, пока наконец не заснул. Попытаюсь как можно более точно описать сцену, которая привиделась мне во сне. Я до сих пор помню ее яснее, чем все, что когда-либо видел наяву.

Я увидел комнату, чем-то напоминающую склеп. Из ее четырех углов выходили полуарки, которые под острым углом смыкались наверху, образуя похожую на купол крышу. Архитектура была грубой, но массивной, это помещение наверняка являлось частью какого-то большого здания.

Трое мужчин в черном сидели рядом на покрытом красным ковром возвышении. На головах у них были странные расширяющиеся кверху черные бархатные шапочки, на лицах – выражение торжественной печали. Слева от них стояли два человека в длинных одеждах с папками в руках, папки эти, кажется, были набиты бумагами. Справа, лицом ко мне, стояла маленькая светловолосая женщина с необыкновенными небесно-голубыми глазами ребенка. Она уже оставила позади юность, но и женщиной средних лет ее еще нельзя было назвать. Фигура ее говорила о склонности к полноте, держалась она гордо и уверенно. Лицо ее было бледным, но спокойным. Примечательное это было лицо, миловидное, но в то же время по-кошачьи коварное. Небольшой ровный строгий рот и овал подбородка наводили на мысль о жесткости, даже жестокости. Одета женщина была в какое-то свободное белое платье. Рядом с ней стоял тощий священник, который что-то энергично нашептывал ей на ухо, то и дело поднимая перед ней распятие. Но она не обращала на него внимания и распятия как будто не замечала. Взгляд ее был устремлен на тех трех мужчин в черных мантиях, которые, как я догадался, были ее судьями.

Пока я рассматривал женщину, трое мужчин поднялись и что-то произнесли. Я не разобрал ни слова, но заметил, что говорил тот, кто был посередине. После этого они развернулись и вышли из зала, двое с бумагами последовали за ними. И сразу же в комнату шумно вошли грубоватого вида люди в коротких кожаных сюртуках и принялись сначала снимать красный ковер, а потом разбирать и сам дощатый помост, чтобы полностью освободить комнату. Когда возвышение убрали, в глубине комнаты я увидел очень необычные предметы мебели. Один из них напоминал кровать с деревянными валиками по бокам и воротом с рукояткой, чтобы раздвигать их. Были там деревянные кóзлы и еще множество странных предметов, к тому же сверху свисали несколько веревок, перекинутых через колеса блоков. Все это чем-то напоминало современный гимнастический зал.

Когда комнату расчистили, появился новый персонаж. Это был высокий худой мужчина в черном с вытянутым строгим лицом. Его вид заставил меня содрогнуться. Одеяние его блестело от въевшейся грязи и было все в мерзких пятнах. Двигался человек неторопливо, с достоинством, словно, как только он появился, все перешло под его руководство. Хотя выглядел он отталкивающе и одежда на нем была грязная, теперь он являлся здесь хозяином, теперь эта комната принадлежала ему, он решал, что делать. На левой полусогнутой руке он нес несколько мотков тонкой веревки. Дама смерила его взглядом, но выражение ее лица не изменилось. Оно было уверенным, даже вызывающим. Этого нельзя сказать о священнике. Он побледнлел, я даже заметил, что по его высокому скошенному лбу блестящими струйками скатилось несколько капель пота. Молитвенным жестом он сложил перед собой ладони и с новой силой стал что-то шептать в ухо женщине.

Человек в черном подошел к ним, снял с левого предплечья одну из веревок и связал женщине руки. Она же смиренно держала их перед собой. Затем он грубо схватил ее за локоть и повел к деревянным кóзлам (они были невысокие, чуть выше ее талии). Там он поднял ее и положил на них лицом вверх. Пока он это делал, священник, которого колотило от ужаса, выбежал из комнаты. Губы женщины быстро шевелились, и, хоть мне ничего не было слышно, я понял, что она молилась. Ноги ее свесились с обеих сторон кóзел, какие-то грубые люди, очевидно прислужники, привязали к ее лодыжкам веревки и присоединили их к железным кольцам, вделанным в каменный пол.