Сквозь время

– Нужно уметь называть вещи своими именами. Да, я высокомерен и эгоистичен, но ни в коем случае не в отношении тебя. Тебя я полюбил, как друга, конечно. Ты имеешь смелость быть собой, даже вопреки мне. В тебе есть дух, творческое дыхание, а я ценю это больше всего в людях. Я увидел тебя и сразу раскусил: первое суждение о человеке – самое верное. Ты мне дорог, Джас. Ты единственный человек для меня на данный момент, который представляет ценность, без которого худо.

– Но Магдалена! Она…

– Девушке нельзя любить кого-то более, чем ее саму. С Магдаленой мне комфортно, с ней прекрасно и волшебно. Так хорошо, что мурашки бегают по коже. Но когда ее рядом нет, мне тоже хорошо, не менее, чем с ней.

– Стефано, ты веришь в любовь?

– Верю в иное, в вечное соитие душ, – он загадочно улыбнулся.

На пикнике присутствовало человек двадцать пять. Все гости уже были в прежних своих одеяниях, а вот их истинные сущности, напротив, дышали свободой. Конечно, грех не дышать подобным после такого шоу.

Агнес в бежевом платье сидела под зонтиком и что-то читала.

– Что читаете, мадемуазель? – к ней подбежал Джасмин.

– Какие-то стихи, – девушка показала на желтоватые исписанные листы.

– Кто автор?

– Я не знаю, тут не указано. Такой странный стиль, я прежде не встречала, вот послушай:

«Пряности вдохнув отчаяния,

Скупо убедившись в пустоте,

Ты нальешь в бокал раскаяние

И отдашься, несомненно, наготе»

Внутри Джасмина что-то екнуло, он испуганно уставился в одну точку в лесу.

«И прильнет к тебе извечная потребность,

В кой нуждается любой, и даже Бог:

Спрос любви… Как глупо, вот нелепость!

Не совсем удачный мой пролог»

– Джасмин, что с тобой?

– Откуда у тебя это?

– Мне Магдалена дала почитать, когда были в доме.

Вот чертовка, эта Магда, – подумал парень, – залезла в мою комнату и нагло похитила такие отвратительные записи. Ну почему она не могла забрать что-то подостойнее этого?

– Джас, расскажи мне, что такое? – Агнес уставилась своими синими подсвеченными солнцем алмазами на приятеля.

«Никогда не доверяйте глазам: они могут очаровать», – вспомнились тут же слова Стефано парню.

– Тяжело понять сумасшедшего, наверное, нужно быть гением.

– Но я то знаю, что все гении и есть сумасшедшие.

– Именно, – Джасмин как-то странно и почти неприлично уставился на девушку. – Ты никогда не замечала, как тысячи мыслей проносятся в твоей голове, а ты выбираешь самую неброскую, всегда невпопад и некстати, едва лишенную смысла?

– Порой. Особенно в отрочестве, когда я была несколько отверженной девочкой.

– В подростковом возрасте человеку необходимо быть отверженным. Ты ценишь каждый миг, шорох, твое зрение улучшается… созерцание одиночества необходимо.

Прошелестел ветер и позволил листве завибрировать, пропуская теплые лучи такой долгожданной и редкой в этих краях звезды. Волосы Агнес зашевелились, словно живые, и заблестели медью.

– Агнес, Вам так идет солнце.

– Вам кажется, Джасмин.

– Нет, я восхищен, каждым присутствующим, и от всего в забвении. Взгляните на этих незнакомых, видимо, только нам двоим, людей. Говорят, что настоящую сущность человека мы сможем пронаблюдать в случайностях.

– Ваш друг считает иначе.

– Неужели Стефано поспорит со мной?

– Он уже продемонстрировал это своей выходкой в доме часом раннее.

– Ах, Вы про это… Да, он специфическая личность. Стеф, как хорошее вино. Без него спокойно можно прожить, но с ним ужин всегда будет вкуснее.

– Не поспоришь.

– И с одним он точно согласится: лишь естественная красота является апогеей уникальности и совершенства.

– Мне тоже нравится наблюдать за людьми, они восхитительны, когда уверены, что на них не смотрят.

– Добрый день, месье Бонье.

– Добрый вечер, Дон. Располагайтесь, прошу.

Стефано впустил в свои ноздри прелестный аромат мужчины, который только что прошел мимо него и весьма удивился.

– Ох, Магдалена, как ловко пересматриваешь человека, как только он меняет свой парфюм на великолепный.

– Иногда мне кажется, дорогой, что ты не традиционной ориентации.

– Упаси Боже. Быть художником, видеть роскошные женские тела, творить их, и быть геем, полагаю, слишком противоречиво, и так глупо. Нас приучили, что женщина есть второе блюдо, после мужчины. Особенно церковь стремится всячески нам это навязать, коверкая интереснейшую историю. Но ведь именно женская сущность – божественна. Именно музы, женщины, встречают нас, творцов на горе Парнас, чтобы вдохновлять нас, чтобы прокладывать нам путь к искусству.

– А мне привлекательны более мужчины.

– Кто бы сомневался.

– Где мой Джасмин?

– Кажется, читает стихи этой, рыжеволосой, не помню, как ее зовут, – Стефано был явно не доволен тем, что происходит между двумя обсуждаемыми.

– Агнес, ее зовут Агнес, – Магдалена задумалась.

– Не переживай, милая, мужчины осознают свою потребность в женщине, только когда она от них уходит. Джасмин еще наш.

– Не наш, а твой. А Агнес очень даже красива.

– Я так не думаю: у нее ужасные веснушки, и эти рыжие кучерявые волосы…

– Стефано, какой же ты грубый! Кто же нравится тебе?

– Мне никто не нравится. Мне комфортно быть одному.