Сквозь время

Но даже вопреки тесной дружбе красотки Инэс с Лолитой, первая все равно бежала к Селестине поведать самые откровенные тайны и мысли, поделиться с самыми чистыми идеями. Но для сероглазой это мало, что значило, она видела в этом только свой главный козырь.

Селестина была помешана на идее заполучить себе своеобразных рабов, не лишенных интеллекта, способностей и воли, но тем не менее пляшущих под ее дудку. Своих кошек и аквариумных рыбок она любила много больше, чем этих подруг. Она понимала это и осознавала, что однажды нужно вытолкать их из своей жизни.

«Ночь, – писала она в дневнике, – И почему я всегда пишу ночью, почему все важные мысли и чувства лезут в голову именно ночью?

Я одиночка, я стремлюсь измениться, стать прямолинейной, я хочу научиться высказывать все, что приходит на ум. Наша дружба, если это можно так назвать, конечно, рушится с каждым днем, и я тому – Елена в Троянской войне. Неужели они так глупы, что считают меня их лучшей подругой? Пройдет время, и мы и не вспомним, что когда-то были подругами. Иногда я побаиваюсь себя, что могу причинить боль. Но мне вовсе не жаль. Мои друзья – не мои, если не понимают меня. Я лишь хочу изменить их мнение обо мне, быть выше той, что застряла у них в сознании. Быть другой… Ах, почему такие мысли посещают только меня и никого больше из знакомых мне людей? Говорит ли это о том, что я ненормальная?

Как бы не любила меня Инэс, она побаивается меня представлять компаниям, в которых водится, потому, что я ее интереснее и ярче, а вот тускневшую Виолетту, которая на фоне выглядит одним лишь фоном, она берет с собой вопреки всему тому, что ее и вовсе она не интересует. И я вижу эту «подружку» насквозь.

Хотелось бы поделиться с кем-то о том, что я чувствую в отношении истории моего одноклассника, который мне никогда не был интересен. У него умерла мать от рака груди. С моим потрясающим воображением я и представить не могу, какую боль ощущает этот парень. Потерять мать… да разве это возможно? Спасибо за то, что рак не приходит в гости в нашу семью, что я о нем совершенно ничего и не знаю. Еще никогда в жизни мне не было кого-то так жаль. Узнав эту новость, представив все и увидев мальчишку, я прилетела домой, рассказала все маме и зарыдала до вечера. Какое горе! Меня пугает страх. Почему мы всегда теряем то, что имеет наибольшую ценность?

Я хочу скорее к морю, в Палермо, плавать, наслаждаясь, как сама русалка, ни о чем не думая, найти там свое счастье.

Между прочим, моя странная бабушка Эмма, толкающая затяжные тосты до получаса, тоже ведет дневники. Хотелось бы почитать…

Любой в силах изменить свою судьбу, вывернуть ее наизнанку. И я не должна ждать. Я должна работать над собой, совершенствоваться. И я начну, прямо сейчас»

Селестина была огорчена своими подругами, ей не хватало общения Льюиса или Адама, покинувшие близкие к ее место жительство, она при любой возможности, будь это падающая звезда или совпадение минут с часом, загадывала себе нового друга, обязательно мужского пола. В семье ее отношения накалялись, большую долю времени, как положено, уделяли младшему брату, Беттино. Отец все чаще ее не понимал, ведь его маленькая дочь начинала расти и проявлять свой настоящий характер, а ее летающие мысли в облаках и вовсе приводили его в бешенство. Поддержку юная Селестина находила только в матери и бабушке Авроре. Бабушка же Эмили, мать Сириуса, никогда не была близка с девочкой: вторая могла любить первую исключительно, как бабушку, но будь та простой женщиной, ее натура оказалась бы для Селестины скучной и вовсе неинтересной, не цепляющей, как искры Авроры. Синьорина Мэдисон отличалась излишней настойчивостью, непоседливостью, неисчерпаемой энергичностью. В округе только она могла быть правой, здравой и непрекновенной, и пусть другие в душах своих никогда не были с ней согласны, они не могли ничего с этим поделать. Казалось, что вместе с лоскутами из бабушкиного шкафа таится некий механический прибор, генератор, способный эксплуатироваться вечно, рождающий энергию из расщепления молекул простого воздуха, а бабушка Аврора каждое утро перед началом своих важных дел открывала этот шкаф и съедала эту энергию на завтрак. Сколько помнила себя Селестина, с трех лет, с того самого дня крещения в Палермо, у бабушки всегда был чересчур завышенный сахар в крови. Все вокруг кружили с вопросами, как при таких показателях возможно подобное яркое и ловкое, как у юной девочки, существование. Ответ прост: только, если в тебе таится свет самой Бетельгейзе, внушающий победу в любом деле, в каждом прикосновении.