Сквозь время

Поднимаясь по лестнице, он взглянул на свой прикид и понял, что одет неподобающе для неизвестного торжества. Но через пару минут эта мысль вылетела у него из головы: его одежда его почти не волновала. Он постучал в нужную дверь и вошел. Огромное помещение вдоль и поперек было заполнено книгами. Они были повсюду: плотно упакованные на стеллажах до потолка, на огромном дубовом столе, на подоконнике, на креслах и даже на полу. Встретив Стефано однажды, никогда не скажешь, что в его кабинете может быть так небрежно.

– Джасмин, проходите, садитесь. Не обращайте внимания на беспорядок. Я не буду говорить, что горничная не убралась или что не было на это все времени. Кабинет и мастерская это две мои жизни, запертые в четырех стенах, которые я не позволю кому-либо убирать. Не терплю неряшество, но люблю изысканный хаос, без него работать не могу.

– Все в порядке, Стефано. Моя комната ничем не отличается. Вы сказали «мастерская»… так чем же Вы занимаетесь?

– Я художник, которому повезло: мои картины продаются и сейчас, а не после моей смерти.

– Интересно было бы взглянуть.

– Нет. Мне не нравятся мои работы. И не будем об этом. Давай выпьем, ведь день заканчивается, а у тебя праздник. Семнадцать – лучший возраст: нет обязанностей, забот, постоянных женщин, нет четкого плана на жизнь и, увы, достижений не имеется. В семнадцать твое тело представляет собой бесконечное пространство для мыслей и идей, это хорошо сформированный сосуд, который еще почти ничем не наполнен.

Стефано достал из стола новую бутылку бренди, два бокала, налил в оба и протянул один Джасмину.

– Загадай желание, о котором никогда не пожалеешь. И никаких женщин, парень. Женщин нужно не желать, а добиваться.

Они выпили до дна и закурили.

– Джасмин, у меня к тебе три просьбы. Первая: обращайся ко мне на «ты».

– Без проблем.

– Вторая: будь осторожен с Магдаленой. Она мне, конечно, не спутница, я ведь не идиот. Она старый хороший друг и любовница. Поверь на слово, эта блондинка опасна. Она только кажется чистой и невинной, а на деле ей со мной давно упакована койка в аду.

– Я понял тебя, – Джасмин выпустил пару колец дыма.

– Магдалена ослепительно красива, но самое страшное то, что она умна, осознает свои достоинства. Как правило, сексуальные девушки почти всегда умны, что нельзя сказать о мужчинах. Ты не дурак, я вижу, что не дурак, но влюбиться можешь.

Тот горько улыбнулся.

– И третья просьба: ты должен ко мне переехать.

– Что? – глаза Джасмина полезли наверх.

– Ты молод, красив, талантлив, полагаю, но ты наивен и не самоуверен. Я все узнал о тебе: у меня неплохие связи в этом чертовом городе.

– Но…

– Хочу помочь.

– Но ведь это настолько спонтанное предложение. Стефано, я предполагал, что ты серьезнее.

– Джасмин, это и есть проекция моего серьезного нутра. Спонтанность не антоним серьезным вещам, как и пьянство для трезвости, – Стефано на секунду умолк, словно в чем-то проговорился. – Ты в любой момент можешь отказаться. Но я ведь вижу, что ты уже сейчас согласен.

– Но для чего это тебе?

– Я вижу дальше других. Вижу, что ты выше, что из тебя что-то выйдет, что тебя можно неплохо лепить, как глину. Да и писатель мне не помешает.

Молодому парню еще нечего было терять, он не видел угрозы, а чары перемен давно уже приняли решение.

– Позволь мне день обдумать все.

– Хоть десять! А сейчас я хочу повеселиться от души. Пойдем.

Как ни странно, но Джасмин был восхищен своим новым приятелем: его притягивала дерзость Стефано, простота, его проникновенность и даже грубость.

«Как у него поставлена речь. Как он мужественно пожимает руку и как смотрит в глаза, видя тебя насквозь, будто все твои тени прошлого отражаются в нем. Он потрясающий психолог и прирожденный лидер. Сколько свободы в нем, она проявляется во всем: и в том, как он держит сигару, и в разбросанных книгах, и в его словах. Стефано Бонье – ты лучший подарок на день Рождения».

– Стефано, сколько тебе лет?

– Был рожден в 1893 году. Сам посчитай: я сегодня гуманитарий, – и он заразительно рассмеялся басом.

В ту ночь мужчины здорово напились и вдоволь повеселились. Джасмин, если бы у него спросили, и не вспомнил бы, что он загадал в тот вечер, а ведь это было весьма серьезное желание: «Хочу видеть рядом с собой Стефано Бонье, как лучшего друга до конца дней».

Leningrad, July 1978

Капли грустного дождя то и дело напоминали, что на улице не так уж сладко для июля. Рыжеволосая Констанция с кляксой веснушек, сдвинув брови, уже пять минут возилась со шнурками, ибо бант получался, по словам девочки, не идеальным. Ее близняшка Ева, поедая печенье, любопытно наблюдала за сестрой. Уникальная карта веснушек Констанции отражалась россыпью на лице Евы, но зеркально. По этому признаку девочек отличали учителя в школе.

– Ева, ты точно не пойдешь со мной во двор?

– Там же дождь начинается. Констанция, почему тебя так тянет туда сегодня?

– Я ведь говорила тебе, что одному мальчику со двора купили велосипед, все ребята будут кататься.

– Велосипед? Но я не умею кататься.

– Ева, тогда немедленно одевайся: будешь учиться.