Сквозь время

Гон погнался за Ли Римом, под ногами его хрустел свежевыпавший снег. Теперь Ли Рим остался совершенно один. Даже самых преданных слуг он использовал в качестве щита, чтобы спасти свою шкуру. В руке у Гона снова был фамильный Меч четырех тигров, который он оставил у задних ворот дворца. С ног до головы запачканный кровью, Ли Рим бежал как сумасшедший в бамбуковый лес. Подул ветер, и какая-то незримая мощная энергия окружила его. Таинственный свет озарил ночную тьму, и над бамбуковыми деревьями возвысились два гигантских обелиска.

Глядя на величественные врата в другое измерение, Ли Рим не мог скрыть свой восторг:

– Я был прав. Я… был прав! Это дверь в другой мир!

Но когда Ли Рим, упиваясь победой, собирался войти в дверь, сзади раздался громкий крик:

– Предатель Ли Рим!

Будто разделяя небо и землю, крик эхом разнесся по лесу. Ли Рим повернул голову, и острый меч рассек руку, в которой он держал флейту. Лицо Гона забрызгало темно-красной кровью, яростно сверкали его глаза.

Ли Рим упал. Корчась от боли и истекая кровью, он пополз, словно хищник, что никогда не упустит своей добычи. Флейта должна принадлежать ему. Тогда Гон безжалостно рассек мечом его вторую руку.

– Проклятье!

Крики Ли Рима сотрясали воздух. Катаясь по земле, он яростно спросил:

– Ты кто, черт возьми, такой? Почему следил за мной? Откуда у тебя Меч четырех тигров?

– Я император Корейской империи и законный владелец Меча четырех тигров. Я тот, кто накажет тебя за содеянное.

– Ты император? Этого не может быть, я убил его собственными руками. Как смеешь ты называться его именем!

– «Небо дарует жизнь, а земля укрепляет дух. Луне подвластны морские приливы, а рекам – очертания гор. За вспышкой молнии грохочет гром…»

Гон держал в руках Меч четырех тигров и торжественно на память произносил выгравированные на нем слова, как научил его отец.

Интуиция не подвела Ли Рима, он сразу догадался:

– Так, значит, ты кронпринц. Вот какова сила флейты! Ты Ли Гон!

Манпасикчок не просто открывала дверь в иные миры – она могла переносить во времени. Осознав это, Ли Рим снова пополз к флейте. Падая снова и снова, он до самого конца не сдавался, точно обезумевший. Кипящий гнев Гона наполнял меч. Теперь он был готов выполнить приказ отца и осуществить призвание императора.

– «…Мудрец стремится победить зло гор и рек, искоренить его во имя праведного пути и добродетели». Используй его с глубокими мыслями и делай все правильно. Предатель Ли Рим будет обезглавлен.

Острое лезвие меча отсекло голову Ли Рима. Белый снег и зеленые листья бамбука окропила алая кровь предателя. Стая черных птиц взмахнула крыльями и улетела.

Бах!

В то же время пуля, которую выпустила Тэыль, попала точно в сердце Ли Рима.

Лепестки красных цветков ликориса, проросших внутри ворот Гона, разлетелись по ветру и проникли во врата Ли Рима. Парящие в воздухе фотографии распались на мелкие кусочки и исчезли, а Ли Рим упал навзничь, навсегда закрыв свои пустые глаза. Труп его, как и флейта, обратился в пепел и исчез, унесенный ветром.

– Тебе удалось. Это значит… Ты не сможешь вернуться.

Окруженная трепещущими на ветру лепестками, Тэыль безутешно рыдала, оставшись совсем одна в темноте.

Гон схватился за шею: шрам от рук Ли Рима полностью исчез.

– Если наши миры пойдут разными путями, то я не смогу тебя вспомнить. Мы будем жить, не зная друг о друге.

Только откуда-то издалека доносился слабый голосок Тэыль. Внезапно Гон расплакался. В месте, где они уже никогда не увидятся, двое стояли и рыдали, думая друг о друге.

Цифры, написанные на доске в кабинете Гона, исчезли, как исчезли мгновенные фотографии и банкноты Корейской империи в комнате Тэыль. Ее черный пояс, который хранил Гон, лицо Синджэ на групповой фотографии третьего отдела по особо тяжким преступлениям, кукла-лев, подаренная Тэыль Гоном, – все бесследно растаяло в воздухе. Все, что ранее связывало миры, пропало навсегда.

* * *

Мальчик, идущий по улице, играл с йо-йо. Толчком он отпускал игрушку, которая вновь возвращалась в руку. Тонкая нить снова и снова натягивалась. Казалось, она вот-вот порвется, но этого не произошло. Мальчик посмотрел на вращающееся йо-йо.

– Росток… Думал, сломался, а он пророс. Дверь закроется, останутся лишь воспоминания.

«Должен ли я покончить с этим?.. Или оставить все как есть?»

Мальчик был ребенком, молодым человеком, а иногда и стариком. Он существовал повсюду во Вселенной. Потому что мальчик этот был Богом.

В последний раз он натянул нить йо-йо.

Глава 24. Судьба, что нас выбрала

Теперь все встало на свои места. С ночи мятежа 1994 года все снова пошло своим чередом.

Поскольку Гон убил Ли Рима, ему не удалось сбежать в Республику Корея. Его двойник, Ли Сонджэ, и двойник Гона, Ли Джихун, остались живы. Муж Джонхе, отец Джихуна и младший брат Сонджэ, погиб из-за несчастного случая, но это не обернулось трагедией, разрушившей их семью. Жили они бедно, и, так как Сонджэ с детства был инвалидом, Джонхе пришлось отдать его в дом престарелых, чтобы обеспечить ему должный уход. Однако Джихун раз в месяц навещал там своего дядю.