Сквозная линия

Трансвеститы стали раскачивать лесенку и раскачивались вместе с ней сами, а потом сплелись в какую-то сложную фигуру руками и ногами, прицепились к лесенке, и плащи их развевались, и волосы совершали плавные движения в ритм медлительной качке. Постепенно они стали взбираться вверх, ухитряясь сохранять сложное переплетение рук и ног. Потом сверху упали их прозрачные плащи. Там, наверху, они расцепились и стали друг друга страстно раздевать — лифчики, пояса, трусики, под которыми оказалась пышная татуировка в самой интимной области. А потом, уже совсем голыми, они стали сползать по лестнице, играя грудями, животами и ягодицами. Женя смотрела на них во все глаза, пытаясь найти хоть какие-то следы их былого пола. Пожалуй, только кисти у одной были слишком крупными для девушки.

— Мишель, а как это ты сразу догадался, что они трансвеститы? Есть какие-то собые признаки? — тихо спросила Женя, и Мишель с жаром принялся объяснять:

— Несколько очень явных признаков. Обрати внимание, размер ноги и размер руки — это нельзя переделать. Потом — рельеф мышц плеча, это трудно удаляется. Но самое главное — талия. У мужчин грудная клетка цилиндрическая, не сужается к талии, а у женщин — коническая. И это один из самых верных признаков. Посмотри еще на шею — иногда заметен кадык, это тоже хиругически не убирается. Я сюжет про трансвеститов делал. А подкачать грудь, ягодицы — для хирургов вообще не проблема. Гели специальные, наполнители. Потом расскажу. Вон Тамар.

К ним шла, улыбаясь бессмысленной улыбкой, хрупкая девица на неверных ногах. Мишель встал, они поцеловались, он представил Женю:

— Моя приятельница из Москвы. Я ей про тебя рассказывал, она хотела с тобой познакомиться. Женя ее зовут.

Женя смотрела на Тамар во все глаза. Внешность у девицы была трогательная — рот детский, глаза — круглые, волосы подобраны в пучок на макушке, и розовые ушки смешно парусили возле маленькой головки. Лет ей было давно не восемнадцать, но выражение лица — ребячливое.

— Из самой Москвы? Ну надо же! А я там отроду не бывала. В Хельсинки была, в Стокгольме, в Париже тоже. А в Москве не была. Я с Харькова. Знаете? — акцент был украинский, очень яркий.

— Ты выпьешь, Тамар? — спросил Мишель.

— Не, пить не буду. Но ты, Мишель, закажи, пусть стоит, ладно? — и обратилась к Жене: — А вы сюда надолго? Работать или как?

— Я в гости, дней на десять. Посмотреть, как вы тут живете, — улыбнулась Женя и вроде бы подмигнула. Во всяком случае, сделала какое-то движение глазами, Мишелю не заметное, — между нами, женщинами.

Движение оказало волшебное действие — Тамар застрекотала по-русски:

— А чего не остаешься-то? Ты ж с языком, еще не старая. Если разрешение на работу получить, можно и заработать. У нас одна с Харькова в прислугах здесь работает, так две семьи дома содержит, сын там уже и машину купил. Швейцарцы хорошо платят. Нашим, конечно, меньше, но все равно неплохо получается. Если не отстегивать. Ты с этим давно знакома? Поговори с ним, попроси. Он чудной парень, но всем помогает. Правда, Мишель? — и добавила уже по-немецки: — Я говорю, ты хороший мальчик, правда? — и она провела тонким пальчиком по его загорелой шее. Он поцеловал ей руку. Странное ощущение бесконечно длящегося сна не покидало Женю: было интересно, но уже хотелось проснуться.

— А ты давно здесь? — спросила Женя.

— Полтора года. До этого в Финляндии работала. Но я здесь до осени. Осенью уйду. У меня жених есть, швейцарец, он банкир, так что я только до конца контракта отработаю, и шабаш, — Тамар улыбнулась победной улыбкой, тряхнула головой, пучок ее распался, она выпила бокал шампанского и сделала небрежный жест в сторону Мишеля. — Еще закажи…

Мишель встал:

— Я пойду в баре закажу.

Он оставил их вдвоем — для свободы общения.

— Смотри, как тебе повезло, жениха нашла… — одобрила Женя. — Симпатичный?

— Я же говорю, щвейцарец. Да все они симпатичные. Все богатые, жадные, чистоту любят. Тупые — в жизни не понимают, но бабки зарабатывают. Мне-то повезло — мой не из простой семьи, у него еще дед в банке работал. И не жадный, — она выставила вперед расслабленную руку, на среднем пальце сверкнуло колечко. — Видишь? Подарил!

— А дома-то знают, что ты замуж здесь выходишь? — забросила Женя удочку в сторону украинского прошлого.

— Дома… тоже скажешь! Где он, этот дом… Я из дому десять лет как ушла. Мне четырнадцати лет не было.

— В четырнадцать лет? С родителями конфликты?

— Конфликты! — фыркнула девица, — Мать у меня была — золото. А папа капитан вообще, в белой форме ходил, фуражка с крабом…

Она приостановилась, какая-то мысль зашевелилась в маленькой голове: