Сквозняк из прошлого

Пёрсон зашел в ванную, опорожнил мочевой пузырь и подумал о том, чтобы принять душ, но теперь она могла уже прийти в любую минуту – если вообще придет! Он натянул свой элегантный свитер с высоким воротом-горловиной и нашел последнюю таблетку антацида в запомнившемся, но не сразу найденном кармане пиджака (занятно, как непросто некоторым людям с первого взгляда определить правую и левую стороны висящего на спинке стула пиджака). Она всегда говорила, что настоящий мужчина должен быть одет безупречно, но при этом ему не следует мыться слишком часто. По ее словам, мужской душок из gousset[53] может быть весьма привлекательным в определенных ситуациях, и только дамам и горничным надлежит пользоваться дезодорантами. Никогда в жизни он ничего и никого не ждал с таким волнением. Его лоб покрывала испарина, его била дрожь, коридор за дверью был длинным и тихим, немногочисленные постояльцы находились главным образом внизу, в холле, болтая, или играя в карты, или просто счастливо качаясь на мягкой грани дремоты. Он обнажил кровать и откинулся головой на подушку, в то время как каблуки его ботинок по-прежнему касались пола. Новичкам нравится наблюдать за такими увлекательными мелочами, как ямка на подушке, видимая сквозь чело, лобную кость, пульсирующий мозг, затылочную кость, затылок и черные волосы персоны. В начале нашего нового бытия, всегда завораживающего, иногда пугающего, такого рода невинное любопытство (ребенок, играющий со змеистыми отраженьями в ручье, африканская монахиня в арктическом монастыре, с восторгом трогающая хрупкую пушистую головку своего первого одуванчика) не является чем-то необычным, особенно если за персоной и тенями связанной с ним материи следят от юности до смерти. Пёрсон, эта персона, находился на воображаемой грани воображаемой вершины блаженства, когда заслышались шаги Арманды – вычеркивающие оба «воображаемой» на корректурных полях (всегда недостаточно широких для правок и замечаний!). Именно здесь оргазм искусства пронизывает позвоночник с несравнимо большей силой, чем любовный экстаз или метафизический ужас.

В этот момент ее медленного и уже неизгладимого проявления сквозь прозрачную дверь его комнаты он испытал восторг туриста при взлете, и – если использовать неогомеровскую метафору – земля накренилась и затем вновь приняла свое горизонтальное положение, и практически в один миг и мах мы оказались в тысячах футов над землей, а облака (легкие ватные облака, очень белые, разделенные более или менее широкими интервалами) как будто лежали на обширном предметном стекле в небесной лаборатории, и сквозь это стекло, далеко внизу, были видны кусочки пряничной земли, изрезанный склон холма, круглое озеро цвета индиго, темная зелень сосновых лесов, вкрапления деревень. А вот и стюардесса несет яркие напитки, и это Арманда, которая только что приняла его предложение выйти за него замуж, хотя он предупредил ее, что она многое преувеличивает: удовольствие от нью-йоркских вечеринок, значительность его должности, будущее наследство, канцелярское предприятие его дяди, горы Вермонта – и тут аэроплан взрывается с ревом и надсадным кашлем.

Кашляя, наш Пёрсон сел в постели посреди удушающей тьмы и нащупал переключатель лампы, но щелчок возымел столь же мало действия, как попытка согнуть парализованную ногу. Поскольку кровать в его прежнем номере на четвертом этаже стояла в другом, северном углу, он бросился к двери и распахнул ее, вместо того, чтобы попробовать бежать (что, как он думал, он сможет сделать) через окно, приоткрытое и открывшееся еще шире, как только смертоносный сквозняк втянул дым из коридора в комнату.

Пламя, питаемое на первых порах смоченными в мазуте тряпками, подложенными в подвал, а затем поддержанное более летучим горючим, предусмотрительно разбрызганным здесь и там, по лестницам и стенам, быстро распространилось по всему отелю, хотя, «к счастью», как писала местная газета на следующее утро, «погибло всего несколько человек, так как было занято всего несколько комнат».