Сквозняк из прошлого

В пользу того, что в названии этого короткого, но сложного романа, почти целиком состоящего из искусных формул, подразумеваются скорее одушевленные, чем неодушевленные предметы, говорит еще одно значение слова «thing» – литературное произведение. Люди, герои, фигуры – только части книги, их жизни – произведения, со своими завязками и развязками, что напоминает финал первого английского романа Набокова, в котором служащий госпиталя путает умершего Найта (Knight) с другим, еще живым пациентом мосье Киганом (Kegan) – Киган – Книга. Выразительное и многомерное в оригинале, при переводе на русский язык английское название романа теряет всю эту богатую игру значений и становится осязаемо плоским, как извлеченный из моря окатыш или реквизит фокусника после его выступления. Подбираясь все ближе и ближе к буквальной передаче его смысла и звучания, пришлось бы оперировать чем-то вроде сияющих «Сквозных сущностей», однако, к счастью, сам автор нашел решение не только более удачное, но и менее вычурное.

3

В одной из давних своих работ исследователь и переводчик Набокова Геннадий Барабтарло, который с конца 1970-х годов состоял в переписке с женой писателя, а затем посещал ее в Монтрё, оставил ценное свидетельство:

Может быть, здесь уместно упомянуть, для пользы интересующихся метафизикой Набокова или ради будущего серьезного переводчика романа «Transparent Things», что вдова Набокова на мой вопрос, как лучше перевести название этой книги <…> отвечала, не задумываясь, как о чем-то давно решенном, что по-русски он должен называться «Сквозняк из прошлого». Это слова из стихотворения [Набокова] 1930 года <…>[67]

«Сквозняк из прошлого» – слова из берлинского стихотворения Набокова «Неродившемуся читателю», опубликованного 7 февраля 1930 года в газете «Руль» (вошло в сб. Набокова «Стихи» 1979 года под названием «Будущему читателю»):

Ты, светлый житель будущих веков,
ты, старины любитель, в день урочный
откроешь антологию стихов,
забытых незаслуженно, но прочно.

И будешь ты как шут одет, – на вкус

моей эпохи фрачной и сюртучной.
Облокотись. Прислушайся. Как звучно
былое время – раковина муз!

Шестнадцать строк, увенчанных овалом

с неясной фотографией… Посмей
побрезговать их слогом обветшалым,
опрятностью и бедностью моей.

Я здесь, с тобой. Укрыться ты не волен.

К тебе на грудь я прянул через мрак.
Вот холодок ты чувствуешь: сквозняк
из прошлого… Прощай же. Я доволен[68].