Сквозное. Навылет

Денис же глянул вперед, на авто, в котором парни не гасили фары.

— Снег… — с каким-то удивлением отозвался мужчина, остановившись. — Сколько раз в Стамбуле был зимой — впервые на снег напоролся, хоть и рассказывали. Вот это нам повезло, чудо мое, — тоном, который как раз на обратную мысль указывал, заметил Шустов. — Надо бы поторопиться, с зимними шинами тут у машин туго…

А Тала… Не поверила, да и не осознала, что он сказал. Высвободилась из его рук и сама подошла к машине, где в свете фар и фонарей с дороги было явно видно, что, действительно, снег начался…

Замерла, запрокинув голову в темное небо, словно подсвечивающее изнутри каким-то мерцающим серым сиянием…

— Снег… Денис, снег! — выдохнула с таким восторгом, что и счастье от моря переплюнул. Задохнулась, не веря такой небывалой удаче. — Это снег, Денис!!! — натуральным образом закричала со смехом, захлебываясь дыханием и тем самым снегом.

Раскинула руки, закружившись на месте, подставив лицо холодным кристаллам, не обращая внимания на остальных.

— Снег… Господи! Как же я ждала снега! — выдохнула уже едва слышно, ловя снежинки губами.

А тяжелые тучи, будто стремясь угодить ей, все щедрее сыпали, как-то моментально укрывая брусчатку тонкими и невесомыми, ледяными, белыми лепестками.

— Я смотрю, тебя снег больше моря порадовал, — рассмеялся Шустов, подойдя. Вновь обхватил ее, теперь за плечи. Как укрыл собой от ветра, который в лицо кидал холодную красоту, покалывая кожу.

— Ты не понимаешь, Денис! — все еще с восторгом отозвалась Тала, погруженная больше в свои эмоции и мысли, если честно. Сама не заметила, как откинулась на его руки, продолжая пытаться губами снежинки ловить.

— Так объясни, девочка моя золотая? — вроде попросил, а на самом деле в голосе приказ. Но сейчас это ее, скорее, веселило.

— Это снег! Я так хотела, чтобы снег пошел, все дома на небо смотрела, а он здесь… — вдруг выпрямилась, обняв лицо Дениса ладонями в необъяснимом запале. — Все получится, понимаешь?! Все получится… Я загадала так, если будет снег! — не до конца понимая, что делает, подалась вперед, обхватила щеки Дениса ладонями, прижалась распахнутыми, холодными от снежинок губами к его горячему рту. Поцеловала его сама, с пылом, с какой-то совсем безыскусной страстью, не плотской, нет, радостью своей делясь.

— Что именно получится, чудо? — с улыбкой ответил Шустов на ее поцелуй, это он всегда охотно, да. Чуть прикусил губу, перехватил сильными руками под спину, чтобы стабилизировать их и дать опору.

— Все… Все хорошо будет, — выдохнула ему в жадные губы, чуть прикрыв глаза и сквозь ресницы Денисом любуясь.

А у самой дурацкая, чуть безумная улыбка на пол-лица, кажется, которую он слизывает языком, выпивает прямо, не позволяя отстраняться. Но Тале и не хочется. И восторг этот всю душу охватил, засмотрелась на него: на волосы, которые снег припорошил, на снежинки в его ресницах. Переполняло внутри что-то, давило грудь непривычным теплом, не только чувственным, другим совершенно, почему-то делающим этого мужчину ей сейчас невероятно, почти невыносимо близким!

— Ты красивый такой!.. — выдохнула, сама не поняв, что оно наружу выплеснулось. И вдруг смутилась каких-то совершенно глупых, девчачьих слов.

У Шуста удивление в глазах блеснуло. Всмотрелся внимательней в нее, наклонился к ее лицу ближе.

— Прости… Извини, Денис, ты, наверное… Просто… Этот снег и ты весь… О, господи! — она уткнулась ему в плечо, мучительно краснея.

А Шустов расплылся в широкой усмешке, не кривой, доброй.

— Прав таки Гришка, ты — чудо! И прекрасно, что уже мое целиком и полностью! — отозвался с вибрирующим в груди смехом, который ей и через всю их одежду передавался. — А то, что у тебя теперь всегда все хорошо будет, я и без снега гарантирую, Тала, — прижался на секунду алчными губами к ее закушенным.

И тут же потащил к машине.

— А сейчас быстро внутрь! — прям повелевал. — Макс, печку на полную, — распорядился охраннику, который у них и водителем сегодня был. — Руки ледяные, Тала! Вот как ты умудрилась без перчаток выйти?! Опять простудишь горло! — попрекнул ее Денис, растирая те самые пальцы.

А она не могла взгляд оторвать от него и от снега за окном тронувшейся машины. То туда, то опять на него смотрела. И смеялась, хотя объяснить Денису свой искристый восторг толком не могла.

— Все хорошо… — кивнула, вроде Дениса заверяя, что не простынет, а сама в мыслях добавила «будет», вообще о другом желание загадывая.

Совсем не о простуде.

Шустов хмыкнул, как бы заверяя, что и это возьмет под контроль, отогреет. Сел, подтянув ее себе под бок, только правую руку так и не выпустил, постоянно теребя кольцо, чуть холодившее кожу ее безымянного пальца. А Тала любовалась тем, как за окнами машины усиливается метель, и люди, видно, действительно не привыкшие к снегу, заполняют улицы, веселясь, несмотря на темноту и вечер.