Слабо не влюбиться? (СИ)

Мой ответ простой и однозначный. Я слишком много страдала из-за этого человека, чтобы вновь позволить ему катком проехаться по моим чувствам. Он-то выздоровеет, поправится. А сколько мне после этого болеть?

— Нет, — наконец произносит Артём. — С Дианой покончено. Я больше к ней не вернусь. Мне нужна ты, Вась…

Он снова порывается поцеловать меня, но я отворачиваюсь.

— Не злись, Тём, но я думаю, что секс на эмоциях — плохая затея, — ловлю его руку и сжимаю пальцы. — Кто знает, может, судьба специально столько раз уберегала нас друг от друга, чтобы мы не натворили глупостей. Чтобы наша дружба, наша необыкновенная дружба и дальше существовала.

Я смотрю на него с надеждой, но в его лице не читается ничего, кроме горького разочарования.

— Брось, дело вовсе не в Диане, — возражает Соколов. — Я уже давно сам не свой…

— Почему?

Он снова замолкает, покусывая губы, а потом вдруг огорошивает:

— Наверное, потому что в глубине души всегда был твоим. Ну… Может, не всегда, но лет с пяти точно.

Больно. Мне по-настоящему больно это слышать. Слова Артёма прожигают дыру в броне, которой я защитила свое сердце. Но я по-прежнему цепляюсь за доводы разума. Из самых последних сил.

— Однако, если бы я не рассказала тебе об интрижке Орловой с Зацепиным, ты бы по-прежнему встречался с ней. И вот этого всего, — обвожу взглядом смятую постель, — не было бы.

Артём поджимает губы и ведет подбородком в сторону. Замечаю, как на этом движении напрягаются его желваки. Он зол, но пытается не срываться.

— Ладно, я пойду, — бросает парень, рывком вскакивая с кровати.

— А как же кино? — спрашиваю робко.

Но это больше для проформы. И так понятно, что никакого кино сегодня не будет.

— Настроение пропало.

Соколов поправляет джинсы и кидает на меня угрюмый взгляд. Создается ощущение, что он хочет еще что-то сказать, но сдерживается. Потоптавшись на месте пару секунд, друг дергает головой, словно стряхивая морок, а затем спешно направляется в прихожую.

Сползаю с кровати и иду за ним. По тому, как резко Артём срывает пальто с вешалки, можно понять, что он в шаге от того, чтобы выплеснуть на меня весь скопившийся негатив. Его движения грубы и порывисты, а синее море глаз покрылось тонкой корочкой льда.

Я прекрасно чувствую шаткое состояние Соколова и поэтому молчу. Что бы я ни сказала, ему это не поможет.

— Пока, Вась, — обувшись, он распахивает входную дверь.

На меня намеренно не смотрит.

— Пока, Тём, — отвечаю тихо. — Прости, если…

— Нет, все в порядке, — не дает мне договорить. — Давай сегодня на этом закончим.

С этими словами он молниеносно скрывается в полумраке коридора и устремляется вниз по лестнице. Артёма уже давно не видно, а я все равно стою, привалившись плечом к косяку, и вслушиваюсь в его постепенно стихающие шаги.

Глава 50

— Вась, привет, — голос Феда, как всегда, бодрый. — Как ты?

— Доброе утро, нормально, — хриплю я, с трудом отдирая лицо от подушки. — Который час?

— Двенадцать доходит. А ты спишь до сих пор? — в его интонациях я улавливаю удивление.

Ну еще бы! Сам-то Осипов — настоящий жаворонок. Мало того, что встает ни свет ни заря, так еще и зарядку по утрам делает. Порой я вообще сомневаюсь, что он человек. Слишком уж у него все идеально, слишком правильно.

— Да, сплю, — шумно выдохнув, снова валюсь на подушку и, чтобы хоть как-то оправдать себя, добавляю. — Выходной все же.

— Как вчера погуляли? Поздно вернулась?

Вернулась-то я не поздно, но вот уснуть не могла до глубокой ночи. Все думала о Соколове и его словах. Прям голову сломала, честно! Ворочалась с боку на бок и протяжно вздыхала. Оттого, видать, и дрыхну сегодня до обеда.

— Нет, не очень, — отвечаю я, потирая веки. — Девяти не было.

— Ясно. А на сегодня какие планы?

— Да никаких особо, — широко зеваю и потягиваюсь. — А что?

— Хотел встретиться, — сообщает Осипов. — Может, погуляем? Или в кино сходим?

Кошусь за окно и недовольно хмурюсь: погода нынче нелетная. Дымчатые кусочки неба еле проглядывают через занавесь тяжелых грозовых туч. Рыжие макушки деревьев мотаются туда-сюда под натиском бушующего ветра. Уверена, с минуты на минуту ливанет дождь. И тогда на улице точно будет нечего делать.

— Знаешь, Федь, гулять что-то совсем не хочется, — кутаясь в одеяло, признаюсь я. — Может, ты ко мне в гости придешь? Я шарлотку могу испечь. Ну или…

— Я с удовольствием! — с небывалом энтузиазмом отзывается он. — Во сколько мне быть?

Ого, вот это рвение… Это его идея с шарлоткой так воодушевила?

— Эм… Через часок приходи, — пожимаю плечами. — Сможешь?

— Конечно, Вась, — по голосу слышу, что улыбается. — До встречи.

Кладу трубку и крепко задумываюсь. Сегодня, в свете дня, события вчерашнего вечера кажутся какими-то фантастическими, почти нереальными… Подумать только! Мы с Соколовым целовались! И не просто целовались, а творили настоящий беспредел! От одних лишь воспоминаний стыдно… Прокручиваю их в голове и краснею. Прямо чувствую, как удушливый жар к щекам приливает!