Слабое место (ЛП)

Это был самый долгий оргазм, который я когда-либо испытывал, тот, который продолжал нападать на меня волна за волной, даже когда я был уверен, что все кончено. Я не знал, были ли это ее руки на моих яйцах или только она, но я был так чертовски измотан к тому времени, когда перестал кончать, что все, что я мог сделать, это осторожно выйти из нее и перекатиться на бок, моя грудь вздымалась, легкие горели от упражнений.

— Срань господня, — сказала Джиана, подползая ближе, пока не оказалась лежащей у меня на груди. — Это… это всегда так?

— Никогда, — честно ответил я и поднял бровь, глядя на нее, прежде чем мы оба разразились смехом.

Затем я притянул ее к себе, наши ноги переплелись, когда мы держались друг за друга и прослеживали линии на нашей обнаженной коже, пока наше дыхание медленно успокаивалось. В конце концов, наше дыхание выровнялось, в комнате стало тише и

спокойнее. Я запустил пальцы в ее волосы, нежно целуя ее в лоб, когда что-то болезненно чужеродное сжало мое сердце.

— Я твоя, — прошептала она, как будто знала, куда ведет меня моя спираль, как я представлял себе день, когда она решит, что меня ей недостаточно, день, когда она уйдет и оставит меня в своей пыли.

Я сглотнул, борясь с комом, который образовался в моем горле при кошмарной мысли, решив найти утешение в ее словах, вместо того, чтобы подвергать сомнению их правдивость.

— И я твой, — прошептал я в ответ.

Ее руки крепче обняли меня, и на одну ночь все было идеально.

Мы должны были знать, что так никогда не останется.

Глава 24

Джиана

Во всех моих любимых фильмах и во всех моих любимых книгах есть момент, который я люблю называть моментом облака сахарной ваты.

Обычно это происходит в начале, но иногда немного ближе к концу, когда у главных героев все складывается идеально. Они кайфуют от жизни, все идет своим чередом, и на их лицах непроницаемая улыбка, когда они, казалось бы, плывут каждый день на облаке пушистого розового и фиолетового сахара. Обычно это происходит прямо перед тем, как все рухнет.

Это была я.

У меня был момент облачка из сахарной ваты.

И никакой катастрофы не было и в помине.

Шарлотта была так впечатлена после аукциона и особенно тем, как я справилась с нашей выездной игрой в Мэне, что предложила продлить мой контракт до следующего сезона — и вместе с этим получила бонус за подписание контракта и прибавку к зарплате. Я была потрясена до такой степени, что замолчала, когда она впервые рассказала мне об этом, но она только улыбнулась и выгнула бровь.

— Твоя решимость доказать, что все ошибаются в тебе, сработала — сказала она. — Но теперь я хочу, чтобы ты спросила себя, чего ты действительно хочешь от этого. И потом, я хочу, чтобы ты продолжила.

Ее вера в меня разожгла огонь, заставив меня обдумать все возможные варианты развития моей карьеры. Думать об этом было опьяняюще.

Но ничто так не опьяняло, как Клэй.

Я просыпалась с ним в своей постели почти каждое утро, а в те дни, когда я этого не делала, он появлялся у моей двери через несколько секунд после моего пробуждения. Занятия тянулись медленно, практика всегда казалась слишком долгой, и, несмотря на то, что я была счастлива на своей работе, я не могла дождаться окончания рабочего дня, окончания собеседований и рекламных мероприятий.

Я не могла дождаться, когда снова окажусь в его объятиях.

Каждое мгновение, которое он проводил, распутывая меня, было экстазом, мое тело пело, как никогда раньше, под его симфоническим управлением. Как раз в тот момент, когда я думала, что нашла свой любимый способ заставить его прикоснуться ко мне или наполнить меня, он находил новый способ, что-то, что возбуждало меня, удивляло и доставляло мне удовольствие, с которым не могли соперничать даже мои книги.

И это было даже не самое лучшее.

Лучшие моменты были, когда мы были вместе ранним утром, разговаривали, смеялись и узнавали друг друга больше, чем просто физически. Или когда мы вели целую беседу через переполненное тренировочное поле, бросив всего один взгляд. Или когда у одного из нас начинало закрадываться беспокойство, а другой быстро успокаивал его правильными словами и поцелуем, чтобы скрепить обещание.

— Что бы ты подумала о том, чтобы поехать со мной домой на Рождество?

Однажды утром я побледнела, услышав вопрос Клэя, первые слова, которые он произнес на рассвете.

— В Калифорнию?

Он кивнул.

Мое сердце разрывалось от того, как он смотрел на меня, с почтением и оттенком

страха. Я удержала этот взгляд, когда прижалась к нему, обхватив руками его талию и положив голову ему на грудь.

— При двух условиях.

— Назови их.

— Во-первых, ты познакомишься с моим отцом, когда он приедет через пару недель на церемонию награждения моей сестры.

— Сделано.

Я улыбнулась ему в грудь.

— А второе?

— Второе, — сказала я, рисуя пальцем круг на его животе. — Ты должен научить меня серфингу.

— Я не умею заниматься серфингом.

— Тогда мы оба сможем учиться.

— Будет холодно.

Я украдкой взглянула на него.

— Держу пари, мы сможем найти способы согреться после.