Слабое место (ЛП)

— Хорошо. — Шон кивнул, сжимая губы, чтобы не сказать того, что он хотел

сказать, прежде чем это вырвалось наружу. — Ты… вы с Клэем расстались?

— Что? — Я нахмурилась, качая головой. — Нет.

— Нет, — невозмутимо повторил Шон. — Что значит ”нет"?

— Я имею в виду, нет, мы не расстались. Мы все еще вместе и… — Я улыбнулась,

качая головой. — Мы потрясающие.

Шон выглядел так, словно я только что ударила его в живот.

— Джиана, перестань… ты не дура. Пожалуйста, скажи мне, что ты не веришь

то, что ты только что сказала.

Мои брови взлетели до линии волос, и я недоверчиво уставилась на него на

мгновение, прежде чем развернуться на каблуках.

— Вау. Прощай, Шон.

Он последовал за мной, несмотря на прощание и мою попытку закрыть за собой стеклянную дверь, прежде чем он смог ее поймать.

— Он не подходит тебе, он не подходит и точка.

Я повернулась к нему лицом.

— Ты даже не знаешь его.

— Я знаю, как он к тебе относится, — сказал он, его нос раздувался, грудь раздувалась, как будто он был моим сияющим рыцарем, мчащимся, чтобы спасти меня. — Этого достаточно.

Я боролась с желанием рассмеяться, испустив долгий, медленный вздох.

— Шон, я обещаю — это не все, не так, как тебе кажется. Ты не..

— Не говори мне, что я не понимаю. Я видел, как он заставил тебя плакать, как он заставил тебя почувствовать себя никчемной и неуважаемой, когда его рот касался

тела другой девушки прямо у тебя на глазах.

Я боролась с решением, рассказывать ли ему обо всей этой уловке, но решила, что это не для него — или кого-либо еще.

— Мы все продумали, — продолжила я, протягивая руку, чтобы сжать предплечье Шона. — И мне жаль, что я втянула тебя в эту ситуацию. Мне не следовало этого делать. Это было неправильно с моей стороны и эгоистично. Но… теперь у нас все в порядке. Мы лучше, чем в порядке.

Шон покачал головой.

— Разве ты не видишь? Вот как работают такие парни, как он. Они будут давить и давить на тебя, пока ты не окажешься на грани ухода, а затем они сделают все возможное, чтобы заманить тебя обратно. Это он эгоистичный.

Моя защита усилилась, больше из-за Клэя, чем из-за себя.

— Я устала от этого разговора. Ты его не знаешь. Если уж на то пошло, ты меня не знаешь.

— Это не из-за того, что я не стараюсь.

Я выдохнула, хотя не могла отрицать, как его слова задели меня. Это было не похоже на меня — играть с людьми в игры, и хотя я на самом деле не собиралась этого делать — это было именно то, что я сделала с ним.

— Я должна идти, — сказала я. — Береги себя, хорошо?

Прежде чем он успел сказать еще хоть слово, я повернулась, направляясь к стадиону, и оставила его на тротуаре перед кафе. Мне было жаль его, за ту игру, в которую мы играли, которая так хорошо сработала. Мы одурачили и его, и Малию, и всех остальных вокруг нас тоже.

Но я стряхнула это с себя, решив, что лучше оставить все это в прошлом. И я продолжала плыть дальше, купаясь в своем сладком пастельном раю.

Глава 25

Клэй

Я совсем забыл о ней.

Возможно, это было неправильное выражение, потому что это звучало так, как будто я никогда не думал о своей маме — а я думал. Я думал о том, как мне не терпелось познакомить ее с Джаной, как она обрадуется, когда я скажу ей, что мы приедем домой на Рождество. Я подумал о том, как она бы готовила на кухне с Джи, учила ее готовить наши любимые крокеты с лососем и вытаскивала старые фотоальбомы со мной в детстве, пока я притворялся смущенным.

Но я забыл о том, что она уволилась с работы, потому что думала, что ее бывший позаботится о ней.

Я забыл, насколько она была измотана морально и эмоционально, как ей было трудно делать что-то большее, чем просто вставать с постели, не говоря уже о поиске работы. Я забыл о ее употреблении, о том, как я мог судить по ее невнятным словам по телефону.

Может быть, это было потому, что она не звонила после последнего раза, когда я взял студенческий кредит и отправил ей достаточно денег, чтобы прожить по крайней мере месяц, если не два. Может быть, это было потому, что я хотел надеяться на лучшее, что с ней все в порядке, что она работает над тем, чтобы найти работу и найти себя. Может быть, это было потому, что я был так поглощен Джианой, что просто не думал ни о чем другом.

Как бы то ни было, тот факт, что я забыл о ней, поразил меня, как удар сковородкой по голове, когда ее лицо осветило мой экран после тренировки в четверг днем в начале ноября.

Мой желудок сжался, по венам побежал ледяной холод, когда я уставился на слово "Мама" и почувствовал, как телефон вибрирует в моей руке. Это было эгоистично, как я не хотел отвечать, потому что я не хотел смотреть в лицо ее страданиям, ее боли, ее слезам.

И тот факт, что мне снова придется найти способ помочь ей.

У меня заканчивались идеи.

На сердце у меня было тяжело, в горле застрял наждачный комок, когда я провел большим пальцем по нижней части экрана и подключил наушники, направляясь к своей комнате в общежитии.

— Привет, мам, — ответил я. — Ты в порядке?

— О, милый, — ответила она, шмыгнув носом, слова были искажены плачем.

Я собрался с духом.

— Я более чем в порядке.