Слабое звено (СИ)

Восьмичасовая смена подходила к концу, а он так и не совершил ни одного полезного действия, проверяя фонариком, мультиметром и дефектоскопом каждый узел самодельной электрической цепи на предмет источника перебоев питания. Проблема всех самодельных цепей состояла в том, что они все-таки были самодельными. А проблема всех самодельных цепей, собранных в спешке состояла в том, что они были не просто самодельными, но еще и собирались в спешке, явив собой несистематизированное хаотичное нагромождение электрики под лозунгом «Все равно это все временно». У него уже рябило в глазах от ломанных линий на печатных платах контроллеров системы охлаждения и спутанных клубков проводов, некоторые из которых вели в никуда и существовали исключительно ради издевки.

Ему в напарники на эту смену выдали Клима, который был профессионалом ничуть не в меньшей степени, но когда Радэк понял, что уже мечтает потерять сознание, он из последних сил начал внимательно вглядываться в едва пробивающиеся контуры лица коллеги из его смотрового щитка. Он искал на них все, кроме внезапного приступа бодрости, но видел лишь нахмуренные брови, скалящиеся зубы и редкие капельки пота, скатывающиеся вдоль бороздок ранних морщин. На его лице читалась злость и фанатизм, но не усталость или отчаяние, и Радэку от этого почему-то стало стыдно. От ощущения, что его профессиональную гордость вот-вот растопчут, он вырывал откуда-то из закромов своего организма свято хранящиеся крохи энергии, которые были запасены на случай, если над ним нависнет опасность неминуемой смерти или позора, и продолжал работать уже назло Климу, так же хмуря брови и скаля зубы, пропитывая ненавистью каждую уставшую клеточку своего тела.

Так, как Клим возился со своим кораблем, мог возиться лишь очень любящий муж со своей беременной супругой. Сам вид развороченной второй палубы каким-то образом заставил его отрастить крылья, второе сердце и лишнюю пару рук. Он был готов не спать сутками, голодать неделями и дышать одним и тем же воздухом, лишь бы вдохнуть в Шесть-Три еще немного жизни. Чтобы воспитать в себе такое отношение к машине, Клим должен был не просто проработать на ней несколько десятилетий, но так же вложить в нее много своих сил, пропитать каждый ее болтик своей кровью и хотя бы раз поджечь ее термоядерное топливо жаром своего дыхания. Лишь после всего этого страх потерять плоды всех своих многолетних трудов начинал подстегивать человека раскаленными плетьми, не давая ему расслабиться. Возможно, Радэк сможет ощутить что-то подобное, когда пострадает Ноль-Девять, но сейчас он беспристрастно потел над чужим механизмом и горячо надеялся на то, что поломка найдется раньше, чем Клим своим рабочим ритмом доведет его до обморока.

— Время вышло, — прозвучал спасительный голос Штефана в шлемофонах, — Мы приближаемся к Кнопке, всем не приписанным к Шесть-Три разойтись по своим постам.

— Проклятье, — выдавил из себя Радэк сквозь зубы, — А я только-только настроился на работу.

— Мы проработали восемь часов и сорок пять минут, — прочитал Клим на своих часах, — Бывало и дольше, но лично мне уже страшно осточертело копаться в этом кустарном хламе.

— Мне тоже. Но знаешь, как говорят, когда ищешь иголочку в стогу сена, достаточно лишь прыгнуть в этот стог сена, и ты непременно ее найдешь.

— Вот как раз этого мы и пытаемся избежать, — напомнил Клим, сматывая провода мультиметра, — Будь это не главная магистраль, а какой-нибудь вторичный контур, я бы сразу на все наплевал и провел бы параллельный контур в обход поврежденного. Черт, почему все так сложно?

— Потому что мы уже в двух шагах от Нервы. Сложности часто случаются в самом конце и в самую последнюю минуту.

— Нет, — резко возразил Клим, — Сложности возникают гораздо раньше, просто мы их не вовремя замечаем. А в самом конце, в эту самую последнюю минуту мы их обычно исправляем, потому что иначе никак. Зуб даю, что мы найдем и исправим поломку, когда до Здоровяка останется не больше пары часов.

— Надеюсь, что ты не прав, — устало вздохнул Радэк, — Потому что в этом случае мы потратим на поиски еще двое суток.

План торможения включал в себя проход мультисостава сквозь две планеты, и Кнопка с легкостью стала бы третьей, если бы атмосфера с очень высоким альбедо не превратила эту планету в ледяного гиганта. Примерно восемьдесят два процента массы планеты находилось в твердом агрегатном состоянии, а почти все оставшиеся тринадцать процентов жидкости прятались под корой планеты при достаточно высоком давлении, чтобы отбить у бурильщиков всякое желание лично присутствовать при заборах глубинных кернов.

Маневр вокруг этой планеты был предельно простым — просто пролететь мимо, в нужный момент направив тягу поперечно курсу, чтобы как можно сильнее изогнуть траекторию вокруг этого гигантского ледяного шара. Чудес никто не ждал, но план торможения подразумевал, что космоплаватели будут ногтями и зубами выдирать из астероида каждый килограмм на метр в секунду, яростно доказывая Исааку Ньютону, что их астероид находится далеко не в состоянии покоя.