Слабое звено (СИ)

Внутренняя дверь закрылась, Марвин подумал, и наружная дверь открылась, выпустив Ирму в затопленный холодным светом круглый коридор, рябящий перспективой и безмолвно бросающий вызов. Пролистав в голове уроки, которые ей когда-то преподавала Рахаф, Ирма сгруппировалась, оттолкнулась от края шлюза и нырнула в злополучный переход, из-за которого когда-то очень давно сломала руку. Привычные представления о законах физики вновь перевернулись, и невидимая сила мощным порывом ударила стенку рукава размякшим телом обескураженного оператора. Рукав был гибким и пластичным с точки зрения монтажного проекта, но горящий болью свежий кровоподтек на подбородке готов был поклясться, что эти безобидные на вид ребристые стенки по твердости ничем не уступали качественному дубовому брусу.

«Таких не берут в космонавты» — пронеслась в голове ироничная мысль, и сквозь болезненные стоны Ирма поднялась на ноги.

В обсерватории левого борта как обычно было темно, и лишь огоньки-ориентиры тускло выглядывали из темноты, обозначая контуры комнаты и не позволяя посетителям по ошибке поцеловать переборку или споткнуться о невидимую преграду. Блистер открывал красивый вид на небо, украшенное блестящими бусинками и сияющий воздушный рукав, невесомо парящий в пространстве и обрывающийся где-то во тьме. Линия горизонта была зыбкой, как и сливающаяся с ней угловатая черная фигура, ластиком стирающая с черного полотна серебристые проблески.

Двое мужчин стояли перед блистером, сложив руки на груди, и вглядывались в открывающуюся картину, затаив дыхание, словно боясь спугнуть трусливого зверя, кутающегося в густых тенях. Наконец, один из них сдался перед попавшим в глаза зудом, проморгался и громко прочистил горло.

— Я же говорил, что тут ни черта не будет видно.

— Попытаться стоило. Абсолютного вакуума нет, как и нет абсолютной темноты, а учитывая то, что тут понастроили ребята из четвертого строительно-монтажного флота, я бы не удивился парочке неожиданных прожекторов, помпезно освещающих корабли.

— Человеческие глаза тут бессильны, — послышались шорохи, с которыми один из мужчин натянул на свое лицо громоздкий прибор, обхватывающий череп пластиковым ободом с мягкой засаленной подкладкой, щелкнул тумблером, и яркая черно-белая картинка обожгла его глаза, — А вот так гораздо лучше.

— Ты что, нашел окуляр?

— Да.

— И что там видно?

— Ничего хорошего, — мужчина снял окуляр и ткнул им в плечо своему коллеге, — Держи, сам посмотри.

Второй мужчина, вкусив удивленными глазами графическое послание из инфракрасного диапазона, присвистнул, озвучив свое восхищение открывшейся его взору картине, пока его зрачки безуспешно пытались определиться с приемлемым диаметром.

— Ничего себе…

— Да. И ведь в этом в определенной степени виноваты мы.

— Но если смотреть объективно, могло быть и хуже.

— Ты точно смотришь в нужную сторону? Куда хуже-то?

— Помнишь Объект Буткевичуте? Он все еще дрейфует где-то в этом скоплении, ожидая зазевавшихся олухов.

— Да, пожалуй ты прав, — сквозь тьму прорезался нервный смешок, — А ведь ловко тогда Вильма выкрутилась с названием для черной дыры.

— Действительно, и изящно увековечила себя в астрографической карте, — второй мужчина снял с себя окуляр и небрежно положил его на ближайшую полку, — Знаешь, что самое жуткое во всей этой ситуации?

— Что?

— Если вдуматься, то опасность не миновала, и в данный момент нам угрожает тоже самое.

— Угроза пренебрежительно мала. Тут был один шанс на миллион.

— Ты серьезно так думаешь?

— А ты нет?

— Тут скорее был шанс пятьдесят на пятьдесят, что такое случится.

— Почему?

— Орел — случится, решка — не случится, — внезапно темноту расколол на мелкие кусочки звон металла, с которым монета прокатилась по полу и затаилась где-то среди выстроившихся в ряды светлячков. Первый мужчина вздрогнул от неожиданности, — Черт, теперь я ее не найду.

— Это был самый гнусный способ прогнозирования результатов экспедиции, так что поделом тебе.

— А еще я лишился части своих сбережений.

— Будешь знать, как совать всюду и везде свою монету.

— О, ты видел?

— Нет, — первый мужчина вгляделся внимательнее в темный угловатый силуэт, и воспаленная фантазия зашевелила бесформенными образами, — Что я должен был увидеть?

Из черноты вынырнуло какое-то светлое пятнышко и тут же нырнуло обратно, раздразнив воображение еще сильнее и утянув сознание за собой в чрево исполинского металлического трупа.

— Вот это.

— Вот теперь видел. Кажется, они там все еще что-то делают.

— Интересно, что?

— Может быть, они уверены, что смогут что-то исправить?

— Не знаю, отсюда все выглядит паршиво.

— У тебя сейчас нет мурашек по спине?

— Нет. С чего им быть?

— С того, что мы к Шесть-Три стоим впритык, а это значит, что нас мечтают нагрузить работой по полной программе. И, возможно, нас уже ищут.

— Тогда давай постоим тут еще немного. Хочу успеть насладиться покоем.

— Наслаждайся, сколько влезет, а я пойду и сделаю что-нибудь полезное.

— Ты трудоголик.

— Нет, просто у меня есть чувство ответственности.