Слабое звено (СИ)

Однажды капитан ТБДС Ленар Велиев услышал от другого капитана, что за надписью «БЦ-1» скрывается пустое место, и после двух дней мучительных барахтаний в трясине сомнений он срезал заплатку и наконец-то поверил услышанному. Спустя еще один день он использовал балластную цистерну по единственному назначению, напрашивающемуся на язык — чтобы скрыть от собственного экипажа груз, который… требовалось скрыть от собственного экипажа. Когда он вернул обратно на свое место палубную панель, балластная цистерна исчезла, и напоминала о своем существовании лишь маленькой сноской на чертеже.

Шестнадцать ящиков с бутылками дорогого элитного вина воспринимались Ленаром скорее как шестнадцать ящиков противокорабельных кумулятивных боеприпасов, заряженных взрывчатым веществом. Они пролежали на боевом взводе почти два с половиной года, когда балластную цистерну вскрыли и начали извлекать их наружу. Шестнадцать ящиков выстроились четырьмя ровными башнями в четвертой технической комнате, и Ленар начал перетаскивать их в отсек вентрального технического шлюза, заранее озаботившись, чтобы рядом не было посторонних свидетелей. Перетащив шесть ящиков, он нажал кнопку, и внутренняя дверь шлюза открылась в палубе голодным ртом, изрыгающим желтое сияние. Ящики посмотрели на Ленара значком бокала и надписью «Не кантовать» с тремя восклицательными знаками, и на какой-то момент боеприпас обернулся тем же, чем был два с половиной года назад — жидкой валютой, вопреки законам физики текущей вверх по графику рыночных котировок. На ящики в последний раз упал полный отчаяния взгляд, и Ленар по очереди скантовал их в шлюзовую камеру. Сквозь грохот металла его резанул по ушам едва слышимый звук лопающегося стекла. Шлюз закрылся и выплюнул их по ту сторону обшивки навстречу космической бездне. Ящики описали параболическую траекторию, зацепили своими углами металлическую поверхность астероида 2Г, завертелись волчком и полетели вперед, в сторону Нервы. Отсчитав от корабля несколько десятков метров, ящики вошли в адский слоеный пирог из поля Алькубьерре и репульсионного поля, приняли на себя могучие удары гравитационных приливных волн и вышли по ту сторону полей в виде тщательно прожеванного в бесформенность металлолома, окруженного свежевыжатым облаком брызг из нежно-алого винного пара и стеклянного песка.

Тем временем Ленар подтаскивал к шлюзу следующую партию самого дорогого космического мусора в истории коммерческого космоплавания, и где-то внутри него чувство алчности испускало предсмертные вопли.

Лазарев пик представлял собой самую высокую гору из цепочки давно потухших вулканов, выстроившихся вдоль линии тектонического разлома и в последний раз извергавших магму еще до того, как обезьяны научились пользоваться палками. Восхождение на нее обозначало преодоление извилистого пути общей протяженностью в пятьдесят шесть километров, и первые километры прошли в условиях тотальной давки, когда пять групп студентов общей численностью в полторы сотни пар ног вступили на узкую каменистую тропу, и первое же ущелье растянуло беспорядочную толпу в длинную очередь, упорядочив молодых людей от торопящихся поскорее преодолеть нелегкий путь до тех, кто экономил силы для грядущих испытаний.

Во второй половине дня они начали замечать, что вулканическая порода все сильнее вытесняет с ландшафта деревья и кустарники, давая простор для разрастания Пионерского лишайника — по праву первой формы жизни, которая колонизировала эту планету. Его наросты окрашивали скалы в серовато-зеленые оттенки и лишний раз напоминали, кто истинный хозяин этого горного массива. Опасные извилистые серпантины становились все опаснее и извилистее, разбушевавшийся высотный ветер не то подгонял людей в спину, не то пытался сорвать с тропы и унести вниз по крутому склону. Особо опасные переходы приходилось миновать, пристегнувшись к страховочному тросу, натянутому между рым-анкерами, вколоченными на полтора метра в горную породу еще до рождения большинства студентов.