Сладкая для Палача

А еще двумя большими пакетами, откуда раздавались ароматы свежайшей еды и сладкой выпечки — то, что нужно было всем этим утром.

В приемном покое было, как всегда, многолюдно.

Люди стонали от боли.

Плакали от переживания за своих родных.

Молились или проклинали — но эмоций было столько, что я пронесся как можно быстрее, стараясь не заострять ни на ком внимания, потому что этот день должен был стать напряженным и без того.

Остановился только на лестнице, где встретил ту самую пожилую женщину, которая снова мыла пол, громыхая неподъемным для нее агрегатом с мутной мыльной водой.

Я подхватил его без усилий и опустил на пол, а сам протянул женщине небольшой стаканчик с ароматным и еще горячим кофе, а она увидела меня, широко улыбнулась и вдруг крепко обняла.

— Тебя сам Бог послал, сынок!

В первую секунду я опешил.

Честно говоря, я никогда не подпускал к себе людей особо близко.

Лилу была не в счет.

Но в этих объятьях было столько любви и необъяснимой благодарности, что мне это было приятно. Только очень неясно почему.

Я настойчиво вложил в тонкую морщинистую ладонь женщины стаканчик и улыбнулся ей:

— А я ведь сразу говорил, что легко могу дежурить с вами и таскать эту штуковину. В принципе и пол мыть смогу, если только научите. Уверен, что в этом деле нужны опыт и сноровка.

Женщина рассмеялась и стерла слезы в уголках добрых глаз, а сама сокрушенно покачала головой.

— Беги скорее к малышам, ты им нужен. И нашей Лилу.

— Считайте, что я уже там.

Я забежал на этаж, снова ощутив всем своим звериным нутром, как здесь сегодня тяжело и непривычно тихо.

Пока добрый хозяин кафе варил малышам карамельный какао, а его жена стряпала ванильные пончики в цветастой глазури, не жалея разноцветной посыпки и шоколада, все дети проснулись и теперь притихли в той самой комнате, куда их увозили для принятия пищи и недолгих игр между изматывающими процедурами.

Они не играли, а что-то тихо и очень не по-детски серьезно обсуждали между собой.

Я даже смутился от того, что малыши могут быть такими взрослыми в своих эмоциях, а потому не сразу решился войти к ним в большую комнату.

К счастью, из нее вышла одна из медсестричек и, увидев меня, вдруг тоже кинулась обнимать и плакать, а я понял в эту минуту, что упустил одну очень важную вещь: я не предупредил заведующего отделением о том, чтобы он не говорил, кто именно принес деньги.

Но, кажется, теперь уже было поздно.

Я неловко приобнял плачущую девушку и попытался улыбнуться:

— Плакать будете потом и от счастья, что всё закончилось быстро и благополучно.

Она всхлипнула и кивнула в ответ, вытирая слезы, а я подумал о том, что всё-таки очень рад тому, что Лилу была именно в этом отделении, где люди не разучились сопереживать искренне и от всего сердца. А еще поддерживать друг друга.

Это было настолько необычно и ценно — оставаться людьми и чувствовать чужую боль, видя каждый день эту самую боль и смерть, что трудно было преувеличить поддержку девушек.

Я протянул второй пакет медсестре:

— Это вам, чтобы все подкрепились и не раскисали. Здесь мини-пиццы, шаурма и кофе. На всех должно хватить.

Она улыбнулась и снова порывисто обняла меня, а я скованно застыл, думая о том, что девушка делала это с удовольствием и без смущения и что Лилу это вряд ли понравилось бы.

— А это отнесу малышам. Надеюсь, им всю еду можно?

— Теоретически да. Особенной диеты нет. Просто аппетит у них, как правило, не очень. Поэтому кто что сможет — съест.

Я кивнул в ответ и двинулся в большую комнату, где было непривычно тихо и сквозило удушливое переживание.

В сотый раз я поразился тому, насколько мудрыми и всепрощающими были глаза у этих измученных детей.

Насколько искренне и правильно они понимали все сложности этой жизни, несмотря на свой возраст.

Чувствовали где-то глубоко внутри.

Но не обвиняли, не упрекали.

Они всего лишь хотели жить своими маленькими радостями рядом с друзьями, которые их понимали и были так нестерпимо похожи.

Малыши застыли, когда увидели меня, и я подумал, что, наверное, всё-таки было лучше передать пакет с медсестричками, потому что сейчас был, так сказать, без грима Санты, да еще и со следами драки. А потому застыл на пороге, готовый выскочить, пока не успел напугать детей, но ощутил кожей такую волну радости и восторга, что затаил дыхание.

Подумать только, они узнали меня!

— Большой Санта! Ты пришел к нам! — ахнул тонкий голосок, и я широко улыбнулся, даже не ощущая, как рана на губе запульсировала от натяга.

— Я чувствовал, что нужен вам, и поэтому решил заглянуть, — отозвался я и теперь вошел в комнату. — А еще принес волшебные сладости, которые помогут сделать этот день ярким, как радуга! Мои сказочные эльфы старались для вас и наполняли каждый стаканчик здоровьем и счастьем!Я понятия не имел, откуда в моей голове была эта информация!

Надеялся только, что говорю впопад, при этом выдавая каждому из малышей по паре ярких сочных пончиков в красивой упаковке и по стаканчику какао.

Много ли для счастья нужно малышам?