Сладкая горечь магии

– В этом случае я заберу из вашего имущества что-то достаточно ценное, чтобы покрыть долг. Надеюсь, вы не будете противиться. Королева Матильда не питает благосклонности к тем, кто пренебрегает налогами.

Отец потер ладонью шею.

– Я, э-э, я думаю, так будет лучше.

Рэн кивнула и уверенно пошла по комнате, заставляя себя смотреть на вещи, которые помнила совсем еще новыми. Вот стул, который сделал отец, а вот коврик работы матери. Девушка все время держала в поле зрения обеспокоенного отца. Убедившись, что знает, что ей нужно, Рэн попросила его показать, где взять мешок.

Рэн быстро забила его вещами. Не то чтобы их было много: запасные штаны, две чистые рубашки, иголка с нитью, толстые носки, моток веревки, нижнее белье, тряпочки на время месячных и вышитое кухонное полотенце. Кувшин она оставила напоследок, окинув каминную полку будто бы случайным взглядом. Поразмыслив для виду, Рэн заставила себя пожать плечами и надменно вздохнуть.

– Полагаю, он подойдет, – сказала она, сняв кувшин с полки и изобразив удивление, когда внутри что-то звякнуло. Рэн быстро прошла к столу, вытрясла монеты, которые весомо зазвенели о столешницу, и принялась раскладывать их на две кучки.

Глаза у отца стали как блюдца. Он вытаращился на стол, будто никогда в жизни не видел сразу столько денег.

Тогда Рэн и осознала, что отец никогда не понимал на самом деле, на какие жертвы она шла ради него: бессонные ночи, пустой живот, волшебство, что без толку текло в венах. Она не знала, что скрутило ей нутро – гордость или печаль.

– Это, – она отодвинула стопку побольше в конец стола, – вы сохраните на следующий раз.

Настоящие сборщики налогов должны прийти уже через несколько месяцев. Рэн было больно осознавать, что она понятия не имеет, будет ли она здесь в этот момент. Если она перестанет любить отца, захочет ли исполнить свой долг и вернуться?

– А это, – сказала Рэн, торопливо пряча в карман меньшую стопку монет, – покроет остаток долга.

Не поднимая головы, она завязала мешок тугим узлом и перекинула его через плечо.

Когда девушка направилась к двери, ей попались ботинки отца. Они стояли там же, где она оставила их несколько дней назад, когда ее величайшим страхом было простудиться. Рэн посмотрела на собственные поношенные ботинки, затем на отца. Облако над ним все росло. Вскоре он наверняка забудет, как завязывать шнурки. Ботинки ему не пригодятся. А его дочери – да.

– Напоследок. – Рэн широко улыбнулась, извиняясь, и подобрала ботинки. – Вот и все.

Она задержала взгляд на лице отца.

– Пока, – шепнула девушка.

Отец поднял руку и не слишком радушно помахал.

– Я люблю тебя.

Рэн знала, что эти слова смутят его, что он пропустит их мимо ушей, но ей нужно было сказать это, нужно было произнести их в последний раз, пока они еще правдивы.

На миг их взгляды встретились. Бессмысленное выражение папиного лица разбило сердце Рэн на миллион осколков.

Она выскочила за дверь до того, как он успел ответить. Остановилась лишь у калитки, чтобы скинуть свое жалкое подобие ботинок и надеть отцовские – поношенные, но еще крепкие, – зашнуровав их предельно туго. Они были на несколько размеров велики девушке, но она могла набить их чем-нибудь.

Свою собственную разваливающуюся пару Рэн повесила на калитку, и их протертые подошвы остались единственным свидетельством того, что она вообще здесь бывала.

Девушка отправилась обратно в Лэйдо с ношей куда тяжелее, чем раньше. Мешок она переложила на другое плечо, и звон монет в кармане напомнил, что у нее еще осталось незавершенное дело.

Рэн, может, и покидала отца, но это не значило, что она собиралась оставить его в одиночестве.

Она толкнула дверь лавки портного. Внутри, к счастью, никого не было, кроме Тора, который сидел над расчетами за столом у дальней стены. Он явно не ожидал увидеть ее здесь, и Рэн его не винила. Она так долго чинила свою одежду сама, что вообще не помнила, когда в последний раз покупала что-нибудь новое.

– Я хотела попросить об одолжении, – сказала Рэн вместо приветствия.

Старик с любопытством взглянул на нее:

– Валяй.

Рэн бросила мешок, на пол, и тот мягко бухнул.

– Отец заразился. Я должна уйти из города, но мне нужно знать, что о нем кто-нибудь заботится. Что его кто-то кормит, поит и не выпускает наружу, чтобы он не покалечился.

Глаза Тора сердито сверкнули.

– Ты славная девчушка, но правда нельзя требовать от меня так рисковать.

Рэн с мольбой посмотрела на него:

– Не нужно заходить внутрь. Просто оставляй какую-нибудь еду на пороге, стучи в дверь и убегай.

Она вынула руку из кармана и высыпала кучку монет на стол. Они яростно звенели. Медный грош укатился на пол. Рэн остановила его ногой.

– Пожалуйста, Тор. – Она клацнула сбежавшей монеткой об стол.

Тор не отвел взгляда.

– Пожалуйста.

– Ну а ты куда собралась? – Когда портной наконец заговорил, Рэн поняла, что он почти готов согласиться.

– Ты не поверишь, – тихо ответила она. – Прошу тебя, – девушка наклонилась, чтобы завязать мешок, – позаботься о нем. Ему нужен хоть кто-нибудь.

Портной низко, протяжно вздохнул.