Сладкая иллюзия

Вот теперь он разозлился. Дерик пытался унять охватившую его беспричинную злость, но это почему-то оказалось гораздо сложнее, чем прежде. Ему казалось, что с каждым днем контроль над собой и собственными эмоциями постепенно ускользает у него из рук. Должно быть, всему виной это место.

Он гневно взглянул на Эмму: «Или эта женщина». Не знающая о нем ничего и в то же время считающая, будто знает все.

– В-вы хотите сказать, что… – леди Уоллингфорд судорожно сглотнула. Ее зрачки расширились от ужаса, а лицо побледнело. – Вы ждете, что я поверю, будто вы согласились работать на французов? – Изящные пальцы Эммы сжались в кулаки, а сама она выглядела потерянной.

Проклятье! Он не собирался говорить ничего подобного. Но правда сама сорвалась у него с языка. Потому что не хотел, чтобы кто-то считал его благородным? Или из-за того, что не мог выдержать этого восхищенного взгляда Эммы?

Дерик оттолкнулся от стола, и ножки его стула противно заскрежетали по полу. Он пошел прочь, а Эмма осталась на своем месте и теперь смотрела на него так, словно он внезапно стал ниже ростом и превратился в самого Наполеона.

– Я сделал это, – тихо произнес он, и эти слова тяжело повисли в воздухе. – Я не стану объяснять причин, так что не пытайтесь о них спрашивать. – Как он мог объяснить состояние разгневанного молодого человека, узнавшего, что вся его жизнь была обманом. А сам он был самым что ни на есть чистокровным французом, благодаря стараниям своей бесчестной матери и ее любовника-француза. Самозванцем, проклятым британским аристократом, в чьих жилах не было ни капли английской крови. Он был растерян, уничтожен, сбит с толку – легкая добыча для умеющих убеждать французов. – И не жалею об этом.

Дерик развернулся к Эмме, ожидая увидеть выражение отвращения на красивом лице. Но она просто смотрела на него, приоткрыв рот и нахмурившись, как будто упрямо не желала поверить, что так ошибалась на его счет.

И от этого упрямства Коротышки у Дерика стало легче на сердце. Оно развеяло злость и мрак, окутавшие его сознание подобно грозовой туче. Дерик вздохнул. В какой-то степени Эмма оказалась права относительно него.

– Я не сожалею об этом, – еще более упрямо повторил Дерик, – ибо если бы не перешел на сторону французов, я никогда не стал бы полезен для Англии.

Дерик ждал, пока до Эммы дойдет смысл сказанного им. Когда же это произошло, на ее лице появилось выражение облегчения. Неужели она так хотела верить в его непогрешимость? И почему это было для нее так важно?

– Значит, вы стали двойным агентом? Но в нашу пользу?

– В пользу Англии, – поправил девушку Дерик. Он был не больше британцем, чем Фуше[3]. – Мне потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя и понять, что я не могу предать страну, в которой родился, как не могу изменить кровь, текущую в моих жилах.

Дерик вновь опустился на стул и сделал большой глоток вина. Что ж, беседа протекала совсем не так, как он рассчитывал. Виконт исподлобья взглянул на Эмму, которая теперь смотрела на него с сочувствием. От этого взгляда Дерику хотелось скрежетать зубами, и в то же время он наполнял его непонятным нелепым чувством облегчения.

Он никогда не говорил о том периоде своей жизни. Но сейчас по какой-то не поддающейся объяснению причине Дерик чувствовал, что поступает правильно, обсуждая его с леди, которая по праву могла именовать себя подругой детства. И делает это сейчас, перед тем как навсегда покинуть Англию и оставить позади всю свою прошлую жизнь.

– Французы решили, что будет лучше оставить меня на некоторое время гнить в камере с остальными англичанами, дабы те не заподозрили меня в измене. Мои глаза заплыли, губы были разбиты и кровоточили, тело покрыто синяками, кости переломаны. – Дерик презрительно фыркнул. – Герой британского сопротивления. – Его губы скривились в усмешке при воспоминании о тех днях. – Это было очень умно с их стороны. Не прошло и недели, как я близко сошелся с лидерами британского сопротивления. Предполагалось, что я вотрусь к ним в доверие, а потом поведаю об их планах французам. Но вместо этого я рассказал правду об истинном положении дел и предложил себя на службу Англии.

– И вам поверили на слово? – весьма разумно спросила Эмма.

– Не сразу, – признался Дерик. – На протяжении многих месяцев обе стороны подвергали меня мучительным проверкам. – Дерик прикрыл глаза, не желая видеть лицо Эммы во время этого разговора. – Но в конце концов я завоевал доверие обеих и воспользовался этим.

В столовой воцарилась тишина. Дерик чувствовал себя не слишком комфортно под задумчивым взглядом Эммы, но пауза в разговоре не была нежеланной. Но лишь до тех пор, пока он не заинтересовался, о чем все-таки думает его собеседница. Его тело напряглось, словно он вдруг стал удавкой, натянутой, чтобы поразить захваченного врасплох врага.

Дерику показалось, что прошел целый час, прежде чем Эмма заговорила снова. На самом же деле она молчала всего минуту.

– Ну, а теперь, когда вы оставили службу на благо страны, – произнесла она, – каковы ваши планы?