Сладкая любовь

Мой смех стихает, когда вижу, как ее лицо заливается ярким румянцем. Нижняя губа дрожит, а глаза блестят от слез. Она смиренно кивает и закрывает дверь у меня перед носом.

Черт!

— Елена, пожалуйста, открой дверь. Я осел. И не должен был смеяться, но признай... это было забавно.

Моя грудь сжимается, когда слышу сопение с другой стороны двери. Твою ж мать. И беспомощно провожу рукой по волосам. У меня в голове все шло совсем по-другому сценарию. Она открывала дверь, видела пиццу в моих руках и улыбалась. Говорила, что умирает с голоду, и что я ее герой. Мы заходили внутрь, разговаривали и общались, а потом каждый раз, когда ели пиццу вместе, улыбались бы друг другу, зная, что вся наша дружба началась с поедания любимой выпечки.

Серьезно, Вселенная, это бы убило тебя, если бы ты сделала меня ее пиццевым героем? Я разве много прошу?

Слышу, как она шаркает прочь от двери, и быстро стучу снова.

— Елена, Кексик, мне правда очень жаль. Пожалуйста, открой дверь. По крайней мере, позволь мне помочь с уборкой. — Я стукаюсь лбом о закрытую дверь, и раздается глухой стук. Закрываю глаза и слышу еще одно сопение. — Пожалуйста, не плачь. Ты разбиваешь мне сердце.

Я жду еще немного, но она уже ушла. Наверное, в душ.

Горячее маленькое тело Елены в душе. Насквозь промокшее. Капли стекают по ее телу. Ее соски покрыты бисером влаги, и…

Бл*дь, мозг, ты грязный ублюдок.

Я знаю.

Мысленно даю пять своим мозгам. Как и мой полустояк.

Мой мозг работает сверхурочно, думая о том, как можно исправить то, что только что испортил с Еленой. Если мы собираемся быть частью одной и той же компании, ради всех остальных, нам нужно найти способ поладить. Если бы это зависело от меня, мы бы поладили, но у меня такое чувство, что Елена из тех, кто может затеять склоку.

Я ухмыляюсь. Она не победит, как бы ни боролась. Но что-то мне подсказывает, что она будет достойным противником.

Нат

Макс возвращается в квартиру с пустой тарелкой и злым видом.

Ой-ей.

Я встаю и подхожу к нему.

— И что она сделала?

Я собираюсь прикончить ее. Серьезно.

Макс открывает рот, чтобы заговорить, но тут же закрывает его. Делает еще одну попытку, потом еще одну.

Наконец, со вздохом, спрашивает:

— Если бы Елена сильно злилась на парня, — он съеживается, — что нужно было бы сделать парню, чтобы все уладить?

Мои глаза опасно сужаются.

— Что ты сделал? — шиплю я сквозь стиснутые зубы.

Он нервно хихикает и потирает затылок.

Я собираюсь прикончить его.

Серьезно.

Елена

Не могу перестать смеяться над выражением лица Макса, когда меня забрызгало пиццей.

Слезы щипали глаза, и я подумывала о том, чтобы заплакать, но когда он фыркнул, было трудно не рассмеяться. Но я сдержалась. Мне пришлось закрыть дверь в ту же секунду, потому что, если бы этого не сделала, то слетела с катушек в припадке хохота. Я не могла позволить ему увидеть, как смеюсь. Это не польстило бы моему имиджу хладнокровной стервы.

А то, как он назвал меня Кексик...

Блин!

Я прижимаюсь к одеялу... одеялу, на котором Макс спал всего несколько часов назад.

— Этот парень точно что-то с чем-то, — шепчу я в темноту.

Мне в голову приходит одна мысль, и я хмурюсь.

Почему он так старается?

Долго размышляю над этим, прежде чем мои глаза закрываются. Вскоре я начинаю засыпать, думая о ямочке на щеке Макса.

Макс

— Если бы ты хотел произвести впечатление на женщину, что бы сделал?

Ник усмехается:

— Если бы ты был мной и хотел произвести впечатление на женщину, тебе достаточно было бы быть живым.

Ловкач хохочет.

— Вау. Кто-нибудь, тащите тачку для самомнения этого придурка.

Дух вгрызается в сэндвич, его плечи трясутся от беззвучного смеха. Я смотрю на брата и бросаю ему в голову скомканную салфетку.

— Ты такой забавный. Мудак.

Парни смеются, но мне совсем не весело.

— Я серьезно. Мне уже давно не приходилось заниматься такими вещами.

Внезапно Дух прищуривается и смотрит на меня. Проглотив еду, он спрашивает:

— На кого ты пытаешься произвести впечатление?

Не знаю, почему я нервничаю, но Эш всегда так действует на людей.

— Не твое дело, Ашер, — отшучиваюсь я, делая ударение на его настоящем имени, и он сжимает челюсти.

Не многим людям сойдет с рук называть Духа его настоящим именем. Насколько мне известно, он оказывает честь только тем женщинам, которых любит.

Я прочищаю горло:

— Ни на кого конкретно, — лгу я сквозь зубы. — Просто подумываю снова ходить на свидания.

Я чувствую на себе их взгляды. За столом воцаряется тишина.

Ник заговаривает первым:

— Серьезно?