Сладкая опасность

— О воде озера Малави — она как хрусталь. — Название родной страны из его уст прозвучало волшебно. — О диких зверях и птицах повсюду. О ночах без искусственного освещения, когда можно видеть звезды во всей красе. Но больше всего — об ощущении общности в народе. Руководство в стране могло бы быть и получше, но люди там добрые. Они уважают свою землю и друг друга.

Я не сводила глаз с его одухотворенного лица. Мы оба склонились ближе друг к другу через кресло, чтобы тихо переговариваться.

Копано всегда внушал мне огромное уважение, а сейчас, видя его горячее желание бороться против любой несправедливости, я еще больше им восхищалась. Он мог бы встать на пути у мужчин, которых его собственный отец привел к пропасти, заставив обезуметь от гнева.

— А СПИД, — я бросила взгляд на лежавшую между нами книгу, — серьезная проблема у вас в стране?

Вопрос, возможно, показывал мою чудовищную неосведомленность, но Копа это не задело. Он потер лоб, который теперь прорезала глубокая морщина.

— Заражен каждый четырнадцатый. Сиротские приюты переполнены. С этим невозможно мириться.

Каждый четырнадцатый. Если бы это была наша школа, то один-два человека в каждом классе. Не удивительно, что он так болезненно воспринимает тему. Понимая это, я взяла его за руку. Он чуть подвинулся, выпрямился в кресле. Я стала ждать, и действительно, через некоторое время он принял мое рукопожатие. Напряжение исчезло. Мне хотелось быть ему другом, уметь его утешить, и я надеялась, что он правильно меня поймет.

Коп повернул запястье так, чтобы моя рука, подчеркнуто бледная на фоне его темной кожи, оказалась сверху. Глядя на нее, словно в ней содержится некая великая истина, пальцем второй руки Коп провел по костяшкам моей кисти и впадинкам между ними. А потом посмотрел мне в глаза. Тут я почувствовала, что жест, задуманный как предложение дружбы, принял иной смысл, и, чтобы не подавать сигналы, которые могут быть неверно истолкованы, улыбнулась и убрала руку. Сжимая подлокотник, я продолжала кожей чувствовать ласковое прикосновение Копа.

Стюардессы подкатили к нашему ряду тележку с напитками. Одна из них, симпатичная темнокожая женщина с губами, накрашенными красной помадой, перед тем как принять у меня заказ, окинула Копа быстрым оценивающим взглядом. Мне было странно, что кто-то смотрит на него подобным образом. Стюардесса налила стакан воды со льдом и протянула мне; при этом она перегнулась через Копа и нарочно коснулась бедром его руки. Аура у нее покраснела, но Коп предусмотрительно отвернулся от ее миловидного личика. Я прикусила губу, подавляя улыбку, и сказала спасибо.

Она еще раз с надеждой взглянула в его сторону и покатила тележку дальше. Коп откинулся на подголовник и бесшумно вздохнул — я видела, как поднялась и медленно опустилась грудь. Бедняга. Тяжело, наверное, такому красавцу хранить чистоту.

Приземление в Лондоне подействовало на меня сильнее, чем я ожидала. От британского произношения проходящих мимо людей у меня кружилась голова, сжималось и колотилось сердце, а глаза стреляли по сторонам в поисках Каидана. Я не хотела о нем думать — это было слишком больно, — но всё здесь было пропитано им. Всю дорогу до отеля воображение рисовало мне, как он идет в толпе по тротуару и заходит в паб с друзьями-музыкантами.

Мы с Копано разошлись по номерам, положили вещи и тут же снова встретились, чтобы ехать к двойняшкам. Спускаясь в метро, мы оба молчали, а когда вышли на нужную платформу, Коп заметил:

— Как-то ты притихла.

— Просто впитываю все это в себя. — Я не без усилия улыбнулась.

Подходя к дому, где находилась квартира двойняшек, я достала мобильник и набрала номер Марны.

— Алло-о-о? — пропел знакомый голос.

— Привет! У меня для тебя сюрприз. Мы с Копом здесь, собираемся зайти к вам в гости.

Марна в ответ так завопила от радости, что мне пришлось отнять телефон от уха, и громко позвала Джинджер — Коп добродушно хмыкнул.

— Серьезно? Вы правда здесь? Не могу поверить! Давайте скорее к нам! Только лифт не вызывайте — он жутко медленный.

И, издав напоследок еще один радостный возглас, она прервала соединение.

Мы вошли в подъезд, поднялись по лестнице на третий этаж и позвонили в дверь. Стоило нам переступить порог, как Марна бросилась бурно меня обнимать, и в итоге мы с ней очутились на полу квартиры.

— Хватит уже этого щенячьего восторга, поднимайтесь обе. — Это подошла Джинджер. Она закрыла дверь, коротко обнялась с Копом и потормошила носком босоножки Марну, бормоча себе под нос:

— Пожалуй, мне стоит приготовить чай.

Перед тем как уйти на кухню, Джинджер бросила на меня недружелюбный взгляд. Неужели, подумала я, эта отчужденность между нами останется навсегда?

Мы с Марной поднялись с пола, и Марна обняла Копа за талию. Она выглядела, как и всегда, свежо и шикарно — огромные серые глаза, многослойная стрижка на волнистых каштановых волосах, стильная одежда. Кто ходит по собственной квартире в костюмных брючках и босоножках на шпильках? Только двойняшки.