Сладкая отрава (СИ)

На этот раз страх, охвативший меня, слишком велик. Финнику даже приходится врезать мне по лицу, чтобы я пришел в себя. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь поверить в то, что я не связан по рукам и ногам, а вокруг нет людей в белых халатах, которые бы вкалывали мне яд.

Однако то, что окружает меня, выглядит не намного приятнее. Ночной воздух пропитан стонами раненных и звуками непрекращающихся выстрелов. Несколько прожекторов оказываются разбитыми, отчего площадь погружается в полумрак. В паре зданий по периметру бушуют пожары, и это только освежает мои воспоминания о гибели родных. Мой отец, мать и братья сгорели заживо, так же как и люди, которые сегодня не смогли выбраться из Орешка.

Я резко поворачиваюсь и бегу прямо к ступеням Дома правосудия, пробиваясь сквозь толпу. Смутно слышу Финника, окрикивающего меня, но не останавливаюсь ни на мгновение: найти Сойку и уничтожить! Мои руки судорожно сжимают пистолет, а кровь в венах пульсирует, превратившись в раскаленную плазму.

Ненавижу. Презираю. Убью.

Китнисс замечает меня, когда миротворцы и повстанцы расступаются, образуя полукруг. Ее глаза расширяются от удивления, и она бросается ко мне, выкрикивая во весь голос:

– Остановитесь! Прекратите огонь!

Ее слова разносятся над площадью, усиливаемые микрофоном, закрепленным на груди. Она практически касается меня, когда я поднимаю руку с оружием, и блестящий ствол упирается в ее грудь.

Я вижу, как Сойка испугалась. Не ожидала, что я сумею добраться до нее? Она чувствует запах собственной смерти, витающий в воздухе и опьяняющий меня?

Китнисс отступает назад на несколько шагов и поднимает лук над головой, вероятно желая показать мне, что она не опасна. Ловкий ход, но со мной он уже не пройдет: я знаю, какова истинная натура девушки, стоящей передо мной. Я помню, сколько боли она мне принесла. Я все еще вижу перед глазами пылающие склоны Орешка и слышу крики умирающих по ее милости людей.

– Пит, – шепчет она мое имя, вглядываясь мне в глаза. Китнисс пытается выглядеть обеспокоенной, но кому как не мне знать, насколько великая актриса передо мной.

– Назови хоть одну причину, почему я не должен застрелить тебя прямо сейчас? – отчетливо спрашиваю я, вкладывая в свои слова всю ненависть, на которую только способен.

Весь мир уходит на задний план. Я не замечаю больше никого вокруг: нет двух армий сошедшихся на небольшой площади, нет далеких звуков взрывов, все еще повторяющихся на пылающей горе. Существуем только я, поглощенный ненавистью, и девушка с серыми глазами, которой я желаю смерти.

– Не могу, – еле слышно шепчет Китнисс, часто моргая, словно силится не заплакать.

Ее лицо искажено ужасом и неверием, как будто до Сойки не доходит истинная угроза, исходящая от меня. Моя рука с оружием не дрожит, хотя меня самого колотит от напряжения. Лицемерка, лгунья. Как ей удается стоять сейчас передо мной и выглядеть такой искренней, словно я что-то значу для нее?

– Ты можешь убить меня, Пит, – произносит она дрожащим голосом, – но я должна сказать тебе… Я люблю тебя, – выдыхает Китнисс, и на ее щеке блестит слеза, к которой присоединяется еще одна, и еще. Слезы градом стекают по лицу той, которую я когда-то любил, но все что я чувствую сейчас – презрение и ярость.

– Ты больше не проведешь меня! – выкрикиваю я, отщелкивая затвор пистолета.

Я уже готов пустить пулю в ее сердце, но боковым зрением замечаю движение с правой стороны. Мгновение, и я узнаю Хоторна, который бросается на помощь Сойке. Остатки разума покидают меня, а жгучая смесь ревности, страха и отвращения порабощает. Дернувшись в сторону, я нажимаю на курок и будто в замедленной съемке наблюдаю, как пуля вылетает из дула и, разрезая воздух, со свистом летит в сторону охотника. Никто не успевает сориентироваться, когда его плоть разрывается от металла входящего в тело. Снаряд поражает соперника в живот, и тот падает назад, истекая кровью.

– Нет! – истошно кричит Китнисс, бросаясь к окровавленному телу. Она забывает про собственную безопасность, про то, что оружие все еще в моей руке. Все, что ее волнует – жизнь любовника, которую я, надеюсь, оборвал.

Рыдая, она притягивает Гейла к себе, пытается зажать рану и остановить кровь. Чуда не происходит, и Хоторну не становится лучше: из его горла вырываются приглушенные булькающие звуки, но постепенно он затихает совсем.

Руки и лицо Китнисс заляпаны кровью охотника, когда она поворачивается ко мне, бросаясь с кулаками. Я снова возвожу курок, собираясь добить и ее, но чьи-то крепкие руки обхватывают меня сзади, выбивая пистолет. Я борюсь, надеясь скинуть с себя того, кто пытается помешать моей справедливой мести, но, вероятно, я слишком взволнован, а мой противник, наоборот, очень силен.

– Она нужна тебе живой! – кричит Финник, выкручивая мне руки, и ногой отталкивая в сторону упавшее оружие.

– Убить! – ору я, колотя локтями, куда ни попадя, лишь бы разомкнуть кольцо рук, удерживающих меня, но Одейр побеждает, и я сдаюсь.