Сладкая жизнь Солёной Балки

«А ничего говорить не надо, – ответил я Гришко, – поехали. А вы, Илья Тимофеевич, закроете потом кабинет». Я как был – так и поехал. Лето, жарко, в кузове – нормально. Получили мы те комбайны, заправили и выехали уже почти к вечеру. До Ащелисая от базы -150 километров. В тот год (1966-й) начали строить дорогу от Актюбинска до Каргалы (речки). Местами подняли насыпь, местами были впадины для будущих мостов. Жатки от комбайнов и отдельные узлы повезли в колхоз машины «Сельхоз техники», ну а сами комбайны, пришлось гнать нам троим, «комбайнерам». Я до армии работал на самоходном комбайне, да и на автомобиле тоже, Иван Ефимович Грузин, работал только на прицепных комбайнах, причем недавно, лет десять тому назад, а Яцук, – никогда на самодвижущемся транспорте не ездил, а комбайн, без жатки и копнителя, как заводная детская игрушка, его бросает из стороны в сторону при неопытном водителе. Как мы ночью, при одной фаре каждый, ехали, как съезжал неоднократно с трассы комбайн Яцука, сколько я раз останавливал попутные машины и возвращался, садился за руль его комбайна и проезжал опасные участки – это отдельная повесть, но я опять вернусь к Каструбину, его правильной и грамотной организационной политике. Комбайны мы пригнали в Ащелисай к утру. Поставили возле старой тогда еще конторы и пошли по домам. Утром я пришел пораньше, смотрю – возле тех двух комбайнов, что пригнали Грузин и Яцук, крутятся какие-то люди, (Позже выяснилось – Жора Бусенко, белорус, прекрасный был парень, и старший сын Малюченко Г.А. -Николай). Потом они завели комбайны и уехали…А «мой» комбайн сиротливо стоит под складом, никому не нужен. Я еще подождал с полчаса, стало мне все понятно, завел комбайн. Поехал в гараж, там оперативно навесили жатку, собрали копнитель, одели цепи, ремни и т. д., пропустили жатку и молотилку, подъехал Володя Курносенко, он тогда был бригадиром третьей (бугумбайской) бригады и мы с ним, двинули в Бугумбай. По дороге я заехал в контору, сказал в бухгалтерии, что еду на комбайне косить хлеб, в Бугумбай. Никто ко мне из руководства не подошел, получилось так, как вроде бы я сам, по своей инициативе, сел за штурвал комбайна. Каструбин после, приезжал в Бугумбай, спрашивал, как дела, но вовсе не ругал, что я «без спроса» пошел косить…Мне это засчитали, как само организованность секретаря партийной организации. Помните, как на фронте – «Коммунисты – Вперед!». Хотя, после десятилетнего перерыва, менять карандаш на штурвал комбайна, было не совсем комфортно. Но – так было надо.

А мне даже было интересно, да и ребятам комбайнерам – тоже. Все рядом – свой коллега комбайнер, он же экономист, может любую норму объяснить, а если будет надо, – то на месте её доработать, он же и парторг, при необходимости – можно поговорить на любые темы, я находил минуты просматривать газеты и журналы после работы, ребят они мало интересовали, а, имея определенный опыт, я быстро выбирал, то, что могло быть им интересно и делился с ними.

Был у меня в плане «вынуждения» и еще одно пересечение с Каструбиным, когда я уже в колхозе не работал. Приехал я в свой первый отпуск, работал я в то время главным финансистом Слободзейского районного совета колхозов. Приехал в Актюбинск, встречал меня на вокзале, Шотт Петр, водитель Каструбина. Он так обрадовался, как раз была суббота и у его дочери была свадьба в тот день; он меня привез в Ащелисай и попросил поездить с Каструбиным за рулем, выходные дни, пока пройдет у них свадьба. И я, и Каструбин, встретили это предложение с удовольствием – пару дней, в такое горячее время – начиналась уборка зерновых, мы будем вместе, поговорим, вспомним и т. д… Мы объехали многие поля, были на элеваторе, на токах. На второй день – заехали во вторую бригаду, Синицы А.П., а там комбайн стоит, и никого возле него нет. На вопрос Каструбина, – кто на нем работает, Синица ответил, что – Сашка Кабельский, сын Петра Кабельского. Психанул чего-то и ушел из бригады перед самым началом косовицы. Ждали, что придет – а он – не появился больше. Тут Каструбин делает рекламный ход и говорит мне, – а ну, поедем к тому Кабельскому Сашке, в Преображенке. Приехали, постучали, вышла довольно старая бабушка. Каструбин спрашивает: «Где Сашка?», она отвечает – : «Он поехал в хорот(город)». «А чего он поехал в город?» – Каструбин. «Его бригадир ругал. А Саша у нас хордый. Он, когда школа ходил и учител называл его Казоль(козел) – он больше школа не ходил. Очень хордый!». Когда я привез вечером Каструбина домой, он сказал: «Отдохни, сходи на рыбалку на новое озеро, потом встретимся, я дам знать». Это был посыл, который мы знали оба, но не говорили вслух.