Сладкий грех. Разрушение

Я шокировано приоткрываю рот от её требования. Как так можно? И ведь все молчат! Эта стерва выгоняет его лишь потому, что он не хочет есть. Он не может, чёрт возьми! Не может!

— То есть чтобы встретиться с семьёй, всегда нужен повод или ложка во рту? — подаю я голос.

— Энрика, дело в том, что Слэйн постоянно отказывается от еды, а это ведь деньги. Он тратит наше время и…

— Деньги, которые вы, в принципе, не считаете. Ну да, бедные деньги, как же так можно обращаться с ними, а то, что люди потом и кровью зарабатывают каждый евро, ерунда. И если человек не хочет есть дерьмо, он не обязан его есть, — фыркаю я.

— Энрика, прошу. — Фарелл накрывает мою руку своей.

— Ты не понимаешь, Энрика. Это семейные дела. Слэйн особенный мальчик.

— Если ты не заметила, я давно уже не мальчик. И лучше закрой рот. Займи его своим супом, тётя, — холодно говорит Слэйн.

Дейдра испепеляет его взглядом, а мне становится просто жаль его. Эта женщина невыносима.

— Я в своём доме. Приказывай в своём, Слэйн. В общем, Слэйн странный и его повадки тоже. Вот взять, к примеру, моего послушного сына…

— Который женился на шлюхе. Похвально, — всё же перебиваю её с желчью. Не могу я молчать.

Дейдра охает и прикрывает рот салфеткой. Слэйн поджимает губы, словно хочет расхохотаться при всех.

— Энрика, мы предпочитаем об этом не говорить, — произносит Киф.

— Прости, что упомянула о неприятной для вас теме. Но вот ты не считаешь странным, что за столом позволительно оскорблять свою семью? Меня учили иначе. Мои родители никогда не отказывали в хлебе и даже в компании другим людям. К сожалению, я не особо понимаю ваши элитные повадки, — язвительно отвечаю.

— Ничего, милая, когда я найму для тебя учителей, ты всё быстро поймёшь. Этикет в нашем мире — очень важная вещь, и когда ты обучишься, то…

— Если кому и нужно учиться вести себя, так это тебе. Заткни уже рот едой, — Слэйн немного повышает голос, и Дейдра под его взглядом съёживается. Мне это нравится. Очень нравится. Так ей и надо.

— Хм, погода хорошая, правда? — произносит Киф.

— Да, мне очень нравится лето, хотя я выросла в жаре, но меня всегда тянуло в прохладу. Хотя зимы в Дублине отвратительные, — кривлюсь я.

— Не такие уж и отвратительные, — вставляет Слэйн. — Мне эта зима запомнилась. Очень хорошо запомнилась.

Он красноречиво напоминает мне о прошлом, и я чувствую, как мои щёки горят от стыда.

— И чем же тебе запомнилась зима, если ты пропустил все праздники? — злобно огрызается Фарелл.

— Я не пропустил Рождество. Я был на нём ровно два часа и тридцать одну минуту. А запомнилась мне зима теплом и льдом. Этой зимой я был согрет, а потом ощутил, как же холодно бывает в одиночестве. Я нашёл спасение от него. — Слэйн не сводит с меня своих глаз, и мне приходится опустить взгляд. Я ёрзаю на стуле, а Киф прочищает горло.

— Правда? С каких пор тебя нужно спасать? — фыркает Дейдра.

— С тех пор как я родился, — отрезает Слэйн.

Вновь наступает гробовая тишина.

— Давайте закончим с супом и попросим подать основное блюдо, — произносит Фарелл и натянуто улыбается.

Пожимаю плечами, отпивая шампанское. Нам всем быстро меняют тарелки и выносят огромные блюда с запечённым поросёнком и картофелем. Боже мой, это отвратительно. Свинина ещё ничего, но видеть эти мёртвые, выпученные глаза и настоящего маленького поросёнка на блюде тошнотворно. Я не могу это есть. Я даже смотреть на это не могу.

— Мисс? — мне предлагают бедного животного, выпотрошенного прямо на столе.

— Только картофель, пожалуйста, — выдавливаю из себя.

— Энрика, ты и мясо не ешь? — возмущается Дейдра.

— Я вегетарианка с этого момента, — улыбаясь, отвечаю.

— Но мы же старались для тебя. Это невежливо.

— Милая, дай девочке немного освоиться. Я говорил тебе, что не стоит устраивать банкет, но ты не послушала. Ничего. Энрика, милая, какие у тебя планы на будущее? — быстро меняет тему Фарелл.

— Получить образование, — говорю я.

— У тебя нет образования? — уже визжит Дейдра.

— Нет. Никакого. Я школу едва закончила. Так уж вышло. Вообще, я ещё и сквернословлю, веду себя неподобающе и откровенно ненавижу богачей, — довольно отвечаю, наслаждаясь, как лицо Дейдры покрывается алыми пятнами.

— А что насчёт выбора профессии? Кем ты мечтаешь быть? — сразу же спасает ситуацию Фарелл.

— Живой.

После моего ответа повисает жуткое молчание. Опускаю взгляд к тарелке, и меня уже тошнит. Поросёнок просто изводит меня. Я пью шампанское, пока все пытаются есть. Дейдра испепеляет меня взглядом, словно обвиняя за то, что я не рассказала ей о том, что я нищее ничтожество. Сюрприз. Так оно и есть. Но я рада, что теперь не будет попыток свести меня с Кифом.

— Я никогда не слышал о такой профессии, которую ты выбрала, Энрика, — внезапно говорит Слэйн.

Поднимаю озадаченно голову.

— Живой. Это состояние организма, а не профессия.

— Если буду мёртвой, то какая разница, какую профессию я выбрала, — сухо отрезаю.

— И всё же, какая у тебя мечта? — допытывается Слэйн.

Чтобы ты заткнулся?

— Никакой.

— Как нет мечты? — удивляется Фарелл.