Сладкий яд (ЛП)

Я познакомилась с Элли на третий год после переезда в Нью-Йорк. Как только она появилась в Homme, в нее моментально влюбился весь персонал. Кроме меня. Я не доверяла ее дружелюбной манере держаться и частым улыбкам, пусть и знала, что у этой девушки ни единой дурной черты в характере нет. Она излучала позитивную энергию.

После того, как мы проработали вместе несколько месяцев, один наш официант – он же неудавшийся актер и очень сексуальная французская модель по имени Пьер – закатил вечеринку у себя в лофте в Куинсе и всех туда пригласил.

Элли пришла со своим тогдашним бойфрендом – конченным мудаком, если хотите знать мое мнение. Он не понравился мне с первого взгляда. Может, из-за того, как заигрывал с каждой юбкой. А может потому, что все болтал и болтал о своей работе и о том, сколько денег он зарабатывает. Серьезно, чем больше он хвастался, тем меньше становился в моем воображении его член. Я не могла понять, что рассмотрела в нем Элли, но любовь, что называется, зла.

Все покатилось под откос, когда Пьер спросил мудака, как он познакомился с Элли. Я так отчетливо это помню. Подняв на него глаза, она положила ладонь ему на грудь, а он ответил самодовольно:

– У нее были лучшие титьки в комнате. – После чего обнял ее за плечи и притянул к себе. Она замерла. И я впервые заметила, сколько боли и уязвимости прячется за ее улыбками. Еще у меня возникло подозрение, что он не впервые вот так прилюдно опускает ее.

Когда все замолчали, Элли осторожно высвободилась и сказала, что ей нужно в ванную комнату. После того, как она под нашим взглядом исчезла в толпе, я повернулась к ее так называемому бойфренду.

– Вау. Как же мне тебя жаль. – Я окинула его взглядом, надеясь, что он видит, какое презрение и отвращение я испытываю к нему. – У тебя, должно быть, совсем микроскопический член, если ты испытываешь потребность говорить о ней в таком тоне. – Я мило улыбнулась и, не давая ему шанса ответить, ушла.

Стоит ли говорить, что этот трус избегал меня до самого конца вечеринки.

Когда позже, попрощавшись со всеми, я направилась к лифту, то внезапно услышала голос, знакомый мужской голос, который на кого-то кричал. Я застыла под желтоватым светом флуоресцентных ламп, не зная, что делать – идти себе дальше или проверить, не требуется ли моя помощь. Здравый смысл приказывал мне идти и не вмешиваться.

Но в итоге инстинкты одержали победу. Я пошла в направлении криков, доносящихся из-за двери на лестницу. Мне было слышно, сколько в этих криках ненависти и гнева. Наверное, стоило бы вернуться и привести с собой Пьера, но я могла думать только о том, что кому-то нужна моя помощь. Наконец, выхватив из сумочки перцовый баллончик, который всегда был при мне, я распахнула дверь. И сразу увидела Элли – с разбитой губой, из которой сочилась кровь, – которую прижимал к стене ее бойфренд.

Они оба одновременно на меня оглянулись. Вряд ли я когда-нибудь забуду тот абсолютный ужас, который узрела в ее глазах, когда наши взгляды встретились. Как и выражение ненависти у него на лице. Он был не в себе, словно потерял рассудок от злости.

– Отвали, сука чертова. Не видишь, мы заняты?

Мне сразу стало понятно, что использовать с моей позиции перцовый баллончик будет неэффективно. Я подумала было приблизиться к ним, но отмела эту мысль, как только она появилась. Я не хотела, еще сильней разозлив его, подвергать Элли еще большей опасности. Надо было, чтобы он подошел ко мне сам.

Думай, Блэр, думай.

О, боже мой.

Черт. Черт. Черт.

– Нет. Отпусти ее.

Сжав плечи Элли так сильно, что она всхлипнула от боли, он улыбнулся пробирающей до костей улыбкой.

– А если не отпущу? Что тогда, а? Что ты мне сделаешь? Мне, наверное, хватит и двух пальцев, чтобы переломить твою симпатичную тонкую шейку.

Спокойно, Блэр. Не показывай ему, как тебе страшно.

– Я не боюсь тебя. Квартира Пьера прямо вон за той дверью. Я могу пойти туда и предоставить ему с ребятами отличный повод навешать тебе, который они ждали весь вечер. – Я и впрямь раздумывала, не сходить ли за помощью, но боялась, что он тем временем столкнет Элли с лестницы и попытается улизнуть.

Пока он переваривал мои слова, его хватка ослабла.

– Да пошла ты. Меня не запугать кучке гребаных слабаков.

Я прислонилась плечом к стене и, скрестив руки на груди, незаметно откинула колпачок маленького баллончика.

– Возможно. Но кем станешь ты против десятерых? Десятерых парней, каждый из которых – хороший друг Элли. И которые очень-очень расстроятся, увидев, что ты с ней сделал. – У меня не было уверенности, что они все были ее друзьями, но ему знать об этом было необязательно. – Если ты отпустишь Элли прямо сейчас, я не стану никого приводить. Я позволю тебе уйти до того, как тебе сделают больно. – Улыбаясь ему, издеваясь над ним, я приготовилась пустить в ход баллончик. – Так уж и быть. Я тебя пожалею.