Сладких снов

– Он прислал это на мой телефон тридцать секунд назад. Текст: «Рон Дж. Тревис. 26, Болфорд-стрит?» С вопросительным знаком.

Только теперь комиссару шведской полиции удалось привлечь ее внимание.

– Тревис и вопросительный знак?

– Именно.

Бирте вместе с другими участниками совещания стояла возле огромного экрана в душном конференц-зале. Она извинилась, попросив коллег из центра по борьбе с киберпреступлениями и таможни США посторониться, чтобы дать ей дорогу, и отвела Эверта Гренса в сторону.

– То есть ты хочешь сказать…

– Именно.

– …это может быть тот самый дом? И это его имя?

– Я хочу сказать, что охота еще не закончилась. Хоффман всего лишь скинул мне эти снимки.

Бирте уже сдалась. Приняла единственное неприемлемое для нее решение – потерять лидера, чтобы не потерять все.

– Но если это так, то…

И вот сейчас окошко приоткрылось. Затеплилась надежда, потому что их агент был у цели.

– Свяжись с местной полицией, Гренс. Дай им координаты, и…

– Нет.

– Делай, как я тебе говорю. Если, конечно, хочешь и дальше оставаться в этой комнате.

– Если мы пойдем на штурм сейчас, Бирте, если американская полиция появится возле этого дома… Ты сама знаешь, что тогда произойдет. Тогда мы точно не доберемся до содержимого его компьютера. Если Хоффман посчитал бы, что подкрепление сможет увеличить наши шансы, так бы прямо и написал об этом. Но он прислал мне то, что прислал. Поэтому подождем бить тревогу. Будем готовиться, приложив максимум усилий.

Они смотрели друг на друга. Долго и пристально, пока Бирте, наконец, не кивнула.

– Ты знаешь его лучше меня.

Гренс кивнул в ответ.

– Занимайся коллегами, Бирте. А я тем временем попробую выяснить, что стоит за именем Рон Дж. Тревис.

Бирте вернулась к гигантскому экрану, разделенному на двадцать окошек одинакового размера. Внизу каждого окошка маячил никнейм члена педофильского сообщества и его местонахождение. В левом верхнем – Леденец, Цюрих. Затем Грегориус, Антверпен. И далее до восемнадцатого (Королева Мэри, Колумбия) и девятнадцатого (Мариетта, Портленд) номеров. Последнее, двадцатое окошко оставалось черным. Его зарезервировали для Оникса.

– Осталось шестьдесят секунд.

Бирте с беспроводным микрофоном в руке обращалась к коллегам.

– Сорок пять секунд…

Она вела обратный отсчет, между тем как каждый из девятнадцати экранов жил своей жизнью. Девятнадцать окошек в другую реальность – девятнадцать камер, вмонтированных в шлемы полицейских, каждый из которых стоял впереди специально обученной оперативной группы.

– Тридцать секунд.

А здесь, в комнате, более душной, чем обычно, в другой части земного шара, замерли в ожидании шефы полицейских ведомств, говорившие на разных языках.

– …пятнадцать секунд.

Нетерпение почти достигло критической точки. Напряжение тоже. Сами того не замечая, наблюдатели раскачивались из стороны в сторону, в такт движениям, которые видели на экране.

– …пять, четыре, три, два, один…

Взгляды загорелись, как будто каждому из присутствующих не терпелось запрыгнуть в заэкранную реальность, чтобы с оружием в поднятой руке вместе с коллегами в форме штурмовать осажденные дома и квартиры.

– Ноль!

Но никто не сдвинулся с места, все только затаили дыхание. Между тем как происходящее на экране все больше напоминало кульминационный момент детективного фильма – тот самый, когда жизнь и жертвы, и преступника необратимо меняется.

Взгляды публики метались от окошка к окошку, драматизм нагнетался с каждой секундой. Одна из камер передавала захват большой виллы в одном из штатов Центральной Америки. Это окошко было пронумеровано цифрой 8. Гранд-Джакшен, судя по мерцающей внизу подписи.

Согласно информации, которую удалось раздобыть Бирте, женщина, выступавшая в сообществе под ником «Джеронимо», работала няней в одном доме, где, кроме хозяйских, проживали и ее дети. В момент штурма один из мальчиков лежал с ней в постели. Дама прижималась к голому телу, что, похоже, нисколько не смущало остальных детей, спавших в той же комнате. «Джеронимо» тоже выставляла в чате фотографии, демонстрировавшие, согласно выводам полицейских, особо изощренное и жестокое насилие. В этом с ней могли соперничать разве что сам Оникс и те, кто называл себя Редкат и Мастер.

Пока даму средних лет уводили в наручниках, внимание зрителей переключилось на окошко номер 11, где шла трансляция из города Сволле в восточных Нидерландах. Там мужчина, известный также под ником «Мария Антуанетта», завтракал с женой и тремя дочерьми, когда его привычная семейная жизнь разбилась вдребезги, разлетевшись на тысячи мелких осколков. Нечто подобное произошло с Хансенами, вторжение к которым послужило началом всей операции. Вот и здесь ошарашенного папу увели в тюремную камеру, а дочерей пригласили в специальное учреждение сотрудники социальной службы.