Сладких снов

Пару часов я сижу на кровати, мысли путаются в голове. Сон естественно не идет, но я ложусь под одеяло, надеясь задремать. Как маленький ребенок я ищу спасения от проблем во сне. До утра я пребываю на грани сна и яви, то и дело просыпаясь.

12

Утром привычно завыла сирена. Я встал с кровати и пошел в аппаратную. Из-за того, что ночью я очень плохо спал, сильно болит голова. Каждый шаг тяжело отдается в голове. Но в том, что голова болит, есть и несомненный плюс, когда болит голова тяжело думать. Это именно то, что мне нужно, отдых от тяжелых дум.

Я подошел к двери аппаратной, медленно повернул колесо и открыл дверь. Шланг все так же валялся на полу, а из открытых кранов не вылилось ни капли. Табло показывало, что емкость, к которой я вчера пытался присоединить шланг, опустела, но в двух других уровень жидкости находился в зеленой зоне.

Я взял шланг и присоединил к емкости, которая согласно показаниям уровня была полной. После этого я закрутил кран и тут же его открутил. Сирена сразу утихла, это сигнализировало о том, что емкость благополучно подсоединена. Я сорвал шланг с крепления, ничего, из крана не потекла жидкость, не завопила сирена. По показанию уровня жидкости все было замечательно. Табло, показывавшее состояние людей в хранилище, так же сигнализировало о том, что все в порядке.

Я еще немного в смятении потоптался в аппаратной, после чего бросился на улицу. Мне как будто перестало хватать воздуха, стены хранилища будто сдавливали мои легкие. Только выйдя из хранилища, я сумел вздохнуть полной грудью.

Отойдя немного от хранилища, я повалился прямо в молодую траву. И так, лежа на холодной, еще только начавшей прогреваться земле, я неотрывно смотрел куда-то в небо. Что же происходит? Почему это происходит? Не знаю.

Одно я знаю наверняка: система подачи раствора не работает. Люди в хранилище не получают раствор. Но меня сильно смущало то, что при этом система сигнализировала о нормальной работе. Так я мог уже пару лет соединять шланг с пустой емкостью и даже не задумываться об этом. Это значит, что люди в хранилище уже давно умерли, а я все продолжаю выполнять порученное мне дело, правда, тогда это уже можно сказать сизифов труд.

А что если система не работала изначально? Нет, тогда Аркадий бы заметил. Хотя как бы он понял, что система не работает, ведь приборы показывают, что все замечательно. Неужели дефект при постройке? Верно, ведь все строилось впопыхах в старом корпусе завода по производству бетона. Вполне вероятно, что система была неисправна изначально, а электроника ошибочно показывала, что все работает так, как должно.

А вдруг эта система вообще не функциональна? Что если она и не должна работать? Может это все вообще бутафория. Но тогда, правда, возникает ряд вопросов. Зачем тогда было строить такую систему пускай и бутафорскую? Зачем было тратить столько сил на поиски людей, которые не могут уснуть? Нет, система не бутафорская. Хотя сейчас она упорно сигнализирует мне о том, что все хорошо, все работает как надо. Ведь вероятность того, что так она работала с самого начала, отнюдь не нулевая.

Но, кажется, я знаю, где мне найти ответы на все вопросы. Помню безымянный говорил, что ближайшее хранилище находится в пятидесяти километрах выше по течению реки. Там точно такое же хранилище с такой же системой присоединения емкостей. Просто прийти туда и проверить.

Пятьдесят километров это приличное расстояние, но что теперь держит меня здесь? Ничего. Если система неисправна я все равно не смогу ее починить, а если она бутафорская, то мне тем более нечего здесь делать. Я дойду до другого хранилища, зайду в аппаратную и отсоединю шланг. В этот момент я разом получу все ответы.

Я решительно поднялся на ноги, вернулся в хранилище и стал собирать рюкзак. С какой-то легкой грустью я ходил по помещениям. За три года это место успело стать мне домом. Я понял это только теперь, когда собрался уходить. Еще вчера днем меня тошнило от одной только мысли о хранилище. А теперь мне было тошно от того, что я ухожу. Все вещи вокруг казались теперь родными, кресло в игровой, стол на кухне, даже эти вездесущие часы. Все это теперь казалось частью меня.

Наверно, я чувствовал отвращение к этому месту лишь потому, что знал, всю свою жизнь я проведу здесь, ничего не изменится. Но теперь, когда я был свободен и покидал хранилище, оно казалось мне родным.

Три года и пять дней это действительно долгий срок, сегодня я бы не сказал, что жизнь здесь мне не нравилась. Я свысока смотрел на прошедшие три года и думал о том, что именно их, а не всю прошедшую жизнь можно записать себе в актив. За эти три года я перестал быть пешкой в чьей-то игре, а стал человеком. Для этого пришлось много чем пожертвовать и многое пережить.

В последнее время я жаждал перемен, я чувствовал, что они близки. Но я никак не ожидал, что перемены будут носить такой кардинальный характер. Скорее я ждал перемен в себе, нового этапа восприятия этого мира, но что случилось, то случилось.