Сладкое Забвение

Я положила руку на консоль, решив не трогать его там, где не нужно, и наклонилась вперед. Он наблюдал за мной с таким выражением лица, словно стоял в очереди в автоинспекцию. Пять сантиметров, четыре, три... я перегнулась через пропасть.

Мои губы коснулись его, под песню Snap Your Fingers, Snap Your Neck, игравшая по радио. Мягкий и теплый, его запах был концентрированным и отупляющим. Я даже не пошевелила губами, только прижала их к его, но стон поднялся к моему горлу. Я держала его запертым внутри.

Я не могла дышать, каждый сантиметр моей кожи находился в огне.

Точно так же, как я сделала с Тайлером, хотя ничего подобного не было, я вдохнула воздух из небольшой части его губ. Одна секунда, две, три. Я украла его дыхание, но в голове у меня стало легко, будто он взял мой.

Я не слышала ничего, кроме стука своей крови в ушах. Не чувствуя ничего, кроме мягкости его губ и покалывания под кожей. Тяжесть поселилась у меня между ног.

А потом я сделала то, чего не должна была делать. Я не могла сопротивляться, не могла даже думать о том, чтобы остановить себя: мои губы сомкнулись вокруг его верхней губы, на влажный, теплый момент. Это было просто прикосновение к одной из его губ, крошечный вкус того, каково было бы по-настоящему поцеловать его. Я отстранилась, упала на свое место и уставилась вперед.

— Вот видишь, — выдохнула я. — Совершенно платонически.

Его пристальный взгляд слишком долго обжигал мою щеку. Хотя он, должно быть, согласился, потому что только направил машину на подъездную дорожку и отъехал от тротуара.

Глава 13

«Мне нравится быть самим собой. Несчастье любит компанию.»

— Энтони Коралло

Нико

Было два правила, которым я всегда следовал.

Никогда не выходить из дома без моего сорок пятого. (прим. переводчика — Патрон 45 калибра.)

И никогда не ставить себя в положение, из которого, как я знал, не в состоянии выбраться.

У меня было больше врагов, чем у президента Соединенных Штатов, и я прожил так долго, только следуя этим двум простым правилам. Я никогда не испытывал искушения разорвать их — до тех пор, пока меня не заперли в машине с Еленой Абелли.

Флуоресцентные лампы бензоколонки мерцали и гудели над моей головой. Туман падал с темного, беззвездного неба, каждая капля шипела на моей коже. Я чертовски пылал. Сняв пиджак я бросил его на заднее сиденье. Стянул галстук и прислонился к дверце машины. Вдохнув, я не почувствовал ничего, кроме запаха дождя и бензина, и прислушался к шуму шин на скоростной автостраде.

Я мог бы рассмеяться, хотя мне было совсем не смеха. Самое незначительное сексуальное взаимодействие, которое я когда-либо имел с женщиной, так сильно на меня подействовало, что пришлось притвориться, что необходимо заправиться, чтобы я мог выйти из этой машины. Жар пробирался под кожу, и я закатал свои длинные рукава.

Елена Абелли, прижимаясь своими губами к моим, нарушила правило номер два. Я знал, что это не то, с чем я мог бы справиться, но, как идиот, я позволил своему члену взять вверх. Это не убило меня, но, черт, было похоже на это. Я был взвинчен больше, чем когда-либо. Я выругался, и вожделение во всей его зудящей, жгучей красе пронеслось по моим венам.

Я сунул сигарету в рот и засунул руки в карманы. Я не собирался ее зажигать. Если бы я это сделал, мне пришлось бы признать, что она выбила меня из колеи, а я отказывался делать это из-за гребаного школьного поцелуя.

Я прислонялся к машине гораздо дольше, чем потребовалось, чтобы заполнить бак на пять долларов. Я заплатил у насоса — не мог войти, потому что у меня был чертов стояк.

Туман начал охлаждать меня, но не успел я опомниться, как меня втянуло обратно: ее мягкие губы на моих, ее неглубокое дыхание в моих ушах, крошечное прикосновение ее языка, горячего и влажного, прежде чем она отстранилась. К черту меня. Жар устремился прямо к моему паху.

Я не понимал, как мне удалось не схватить ее за затылок, не притянуть ближе, не скользнуть языком по ее губам и не попробовать на вкус. В то время это не было похоже на желание — было похоже на потребность. И это осознание дало мне силы сдержаться. Особенно после вчерашнего вечера. Я думал, что она была материалистичной и поверхностной, но она смотрела документальные фильмы, читала историю и была сдержанной. Мне хотелось знать, чем она занимается днем и какие мысли занимали такую хорошенькую головку.

За мной захлопнулась дверца машины.

Я обернулся и увидел, что Елена смотрит на меня поверх автомобиля. У неё был высокий конский хвост, который мне не следовало обматывать вокруг кулака. Теперь я никогда не забуду, какой шелковистой она была на самом деле.

Она склонила голову в сторону заправочной станции.

— Туалет.

Я кивнул один раз, а затем повернулся к ней спиной, потому что последнее, что мне сейчас нужно, это смотреть на ее задницу, когда она уходила. На ней были леггинсы — этого достаточно.