Сладкое Забвение

Этот поцелуй сделал меня более горячей, чем когда-либо прежде, а он даже не прикоснулся ко мне. Я ненавидела то, что это заставляло меня чувствовать. Как это заставляло понять, что человек, чью жизнь я разрушила, основано на бессмысленной, даже бесстрастной мотивации.

Брови отца поползли вверх, когда он понял мои слова, а затем, к моему удивлению, он рассмеялся.

— Ну, Туз, я никогда не слышал такого обвинения от своей дочери. Что можешь сказать по этому поводу?

Николас стоял так близко, что мой конский хвост касался его груди. Я с досадой заметила, что у него нет границ, и в то же время старалась не обращать внимания на пьянящее желание отступить назад, пока моя спина не коснётся его груди.

— Кассир ее облапал, — сказал он равнодушно. — Поэтому я сжег его контору... а возможно, и его.

Взгляд папы стал жестче.

— Кто настолько глуп, чтобы прикасаться к моей дочери?

Оскар Перес, и каждый раз, когда ты приглашаешь его к себе...

— Теперь уже никто, если он вообще выбрался.

— Хорошо, — отрезал папа. — Будем надеяться, что он не выбрался.

Я не знала, зачем вообще пыталась это сделать.

— Нико, нам нужно поговорить, если у тебя есть время. Елена, иди проверь Бенито на кухне и убедись, что он все еще жив.

Мои глаза расширились.

— Что?

— Его подстрелили сегодня вечером. Хотя, возможно, ты не так беспокоишь об этом, как о том, кто отвозит тебя домой.

Я нахмурилась.

Обернувшись, я была настолько расстроена его колкостью, что забыла, что Николас стоит так близко. Я врезалась в него, а затем положила руку ему на живот, дабы не упасть. Жар пробивался сквозь его белую рубашку и обжигал мою ладонь. Боже, он был просто печкой. Мои пальцы неохотно сжались в мышцах, прежде чем я отступила назад.

— Убежден, что вместо этого они должны называть тебя Неуклюжей Абелли, — сказал он с раздражением в голосе.

Мой взгляд сверкнул.

— Мило.

Намек на шутливую улыбку тронул его губы, но он только схватил меня за запястье, невежливо оттащил в сторону и закрыл за собой дверь кабинета моего папы.

Я стряхнула с себя покалывающее тепло, оставшееся от его хватки, и пошла по коридору на кухню. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что Бенито будет жить. Толкнув дверь, я остановилась как вкопанная, пустым взглядом окидывая это зрелище ужасов.

Бенито прислонился к стойке с полотенцем для рук, прижатым к его плечу, в то время как Габриэлла — которая даже не должна здесь находиться так поздно — целовала уголок его губ, воркуя что-то слишком тихое, чтобы расслышать. Я представила себе что-то вроде: «Бедный малыш.»

Это было слегка неприятно, но не из-за этого я развернулась и направилась обратно в свою комнату. А из-за того, что ее рука находилась у него в штанах. Моему двоюродному брату доставляли удовольствие на кухне, и хотя это было серьезно антисанитарно, у меня не было сил сказать им, чтобы они отправились в комнату.

Позже я лежала в постели, уставившись в потолок, на одинокую светящуюся звезду, оставшуюся от прошлых лет. Потому что каждый раз, закрывая глаза, все, что я видела, был огонь, отраженный в янтарном взгляде.

Каждый раз, закрывая глаза, все, что я чувствовала, были губы не того мужчины напротив моих.

— Я говорила тебе, Бенито, что мы не должны ехать.

— Знаю, и я сказал, что это не имеет большого значения, Елена.

Я вздохнула и откинулась на спинку сидения. Я была в восторге от вечеринки у бассейна, но после вчерашнего вечера не была уверена, что это хорошая идея — проводить больше времени с Тайлером. Особенно теперь, увидев, как легко Николасу Руссо разрушить жизнь человека за пять минут.

Городская жизнь и одиннадцатичасовое утреннее солнце расплывались в окне автомобиля, когда мы мчались вверх по городу. Бенито вел машину неповрежденной рукой, его пальцы постукивали по рулю в такт, подпевая How Deep Is Your Love - Bee Gees. Типичное поведение для него, но он был ужасно тихим всю дорогу... Я наблюдала за ним с минуту, нахмурившись и поджав губы.

— Ты на обезболивающих?

Его брови сошлись на переносице.

— Сегодня утром принял только три таблетки.

— Ты имеешь в виду, прямо перед тем, как мы сели в машину. Это сегодня утром?

— Да, с некоторым апельсиновым соком.

Он сказал это так, словно этот лакомый кусочек был очень важен. Я закрыла глаза. Бенито был под кайфом. Он должен был знать, что те обезболивающие, которые поставлял Вито, были в дозах, достаточных для лошади, и он принял три.

Я потёрла висок.

— Тебе не следовало садиться за руль.

— И что? — он усмехнулся. — Позволить тебе сесть за руль? Ты не знаешь, как водить.

— Нет, я хотела сказать, что нам лучше было остаться дома. — я замолчала, глядя в замешательстве, когда он свернул с автострады. — Что ты делаешь, Бенито? Ты не можете здесь ехать.

— Теперь могу. Брак, Елена.

Как я могла забыть? Когда я впервые ехала по улицам Руссо, все начинало казаться реальным. Моя сестра выходила замуж за Николаса. У меня перехватило горло.

— Что мы здесь делаем?