Сладкое Забвение

С мыслью, что я смешна, я приняла решение. Каждое нервное окончание покалывало, когда я протискивалась мимо него, добираясь до деревянного верстака и табурета. Я схватила пульт, но на то, чтобы найти кнопку регулировки громкости, ушло гораздо больше времени, чем следовало бы. Я была восприимчива на каждое движение, каждый звук позади меня. Это было связан с ним, как статическое электричество. По спине у меня побежали капельки пота, а по коже мурашки.

Я пыталась смотреть новости, но это все равно что читать в присутствии Николаса: невозможно. Я собрала волосы в конский хвост, делая вид, что слушаю слова белокурой дикторши.

Я чувствовала его взгляд на своих обнаженных лопатках, закручивая резинку вокруг своих длинных прядей. Запыхавшаяся. Зудящая. Горячая. Мне следовало отправиться сегодня в церковь, потому что это неправильный способ чувствовать себя в присутствии своего будущего шурина. Но я осталась дома, иначе опоздала бы на вечеринку у бассейна.

Мои ногти впились в ладони. Почему меня так тянет к этому мужчине? Если бы у меня был выбор, я бы предпочла увлечься пятидесятилетним женатым Тимом Фульцем. Возможно, если я поговорю с Николасом, его ужасная личность заставит это странное влечение исчезнуть. Стоило попробовать...

Я повернулась, прислонилась к верстаку, не обращая внимания на нервы, бушевавшие во мне по поводу начала разговора с ним.

— Твой дом... милый. Совсем не то, что я ожидала.

Он искоса посмотрел на меня взглядом, от которого у меня екнуло сердце, пока он возился с чем-то под капотом Гран-Торино.

— И чего ты ожидала?

Я сглотнула под его вниманием. Несколько слов от него были более волнующими, чем следовало бы.

— Думаю, я ожидала большего... огонь и сера.

Его взгляд стал мрачно-веселым.

— Ад.

— Или комнаты с мягкими стенами...

(прим. В психиатрических больницах используются комнаты с мягкими, белыми стенами.)

Он вытер лицо рукавом, сосредоточившись на работе.

— За то, что ты считаешь меня психом, ты, кажется, не боишься оставаться со мной наедине.

— Я могу кричать. Громко.

Он посмотрел на меня так, словно мои слова имели совершенно иной смысл — будто ему хотелось услышать, как я кричу. Мое дыхание стало поверхностным.

Из соседнего дома доносились звуки бейсбольного матча, и я выглянула из гаража. У Николаса стоял забор из цепей, никакой личной жизни... для человека его профессии это ненормально.

— Твои соседи так близко, — заметила я.

Его лицо искрилось сухим весельем.

— Что, ты думаешь, я стреляю в кого-то каждый раз, когда обедаю?

Я приподняла плечо, прикусив нижнюю губу.

Он уставился на меня, а я на него. Этот разговор никак не мог испортить его привлекательность. Он был слегка потным, покрытым жирными пятнами и татуировками. До сих пор мне казалось, что я не смогу оценить все по достоинству. Это странное притяжение погрузилось так глубоко, что мои клетки сдвинулись и стали тяжелыми, впитывая это.

— Единственные акты насилия, которые я совершил на этой неделе, так или иначе вращались вокруг тебя, — заметил он.

— Ты имеешь в виду вчерашний вечер, когда ты обещал, что ничего не сделаешь? Это был один из них? — мои слова были сладкими, когда я наклонила голову.

— Разве не ты назвала меня обманщиком, Елена?

Я даже не была уверена, как он это сделал, но мое имя слетело с его губ низким, наводящим на размышления протяжным голосом, пробегая по моей коже, как дрожь. Жар двинулся у меня между ног.

— Не надо так говорить.

— Как?

Я начала волноваться.

— Ты знаешь, что делаешь. Прекрати.

Он подошел ко мне с деталью для автомобиля, положив ее на верстак. Весь мой бок покалывало от его близости в паре метров от меня. Я повернулась в его сторону и прислонилась бедром к столу. Я не знала, что делаю здесь, наблюдая за его работой, но это было почти... захватывающе. Как будто живешь на грани. Кто предпочтет сидеть в машине?

Он достал из коробки похожую деталь. Я не могла поверить, что он сам работал в качестве механика. Я догадывалась, что даже у таких мужчин, как он, должно быть хобби.

— Что ты делаешь с Бенито? — его тон был полон безразличия, но в нем сквозил интерес.

— Мы едем на вечеринку у бассейна.

Через мгновение, он сказал:

— К Тайлеру Уитмору, я представляю.

— Да... — я замерла. Я знала, что это взаимодействие проходит слишком гладко. — Откуда ты знаешь его фамилию?

— В наши дни ты можешь узнать все, что угодно, Елена. — он произнес это с мрачным оттенком, вытирая руки.

Мои зубы сжались.

— Я не спрашивала, как, я спрашивала, зачем.

Его взгляд встал у меня на пути, тяжелый и пугающий.

— Я женюсь на твоей семье. Это делает твои дела моими.

— Нет, не делает, — мои глаза сузились. — Это делает дела Адрианы твоими, а не мои. В моей жизни и так полно мужчин.

— Думаю, у тебя появился еще один, — его слова были глубокими.

Гладкими. Окончательными.

Я открыла рот, чтобы что-то ответить — что-то о том, как сильно он мне не нравится, — но прежде чем я смогла собрать свои мысли в связные слова, он сказал мне: