Сладкое Забвение

Всякий раз, когда он оказывался рядом, невидимая струна тянула меня к нему, вибрируя с обещанием трепета, если я поддамся тяжелому рывку. До него я и не подозревала, что мне так сильно не хватает самообладания. Часть, которая давала мне горький вкус, заключалась в том, что я даже не хотела проявлять сдержанность.

По крайней мере, я знала, что не могу полностью переступить черту. К счастью, для этого требовалось двое.

Николас разговаривал по телефону в фойе, когда я проходила мимо него. Его взгляд скользнул с мраморного пола по моим бедрам, по нелепым шортикам, о которых я теперь жалела, а затем по моему лицу. Он посмотрел на меня так, словно я была жвачкой на подошве его дорогого ботинка. Загадка, как я могла так увлечься им.

После этого краткого бессловесного диалога я пыталась придумать план, как преодолеть этот всепоглощающий интерес ко всему Николасу Руссо.

Я могла игнорировать его. Тем не менее, я уже сказала себе, что сделаю это, и посмотрите, куда это меня привело: на кухне я пила воду, в которой не нуждалась, в то время как была одета в крошечные шортики, которые можно было бы назвать нижним бельем. Я могла исповедоваться, а потом молиться, чтобы Господь спас меня, хотя, если мне повезет, отец Мэтьюз скажет моему папе.

Наиболее приемлемым вариантом было попытаться переключить влечение на кого-то другого. Это само по себе может вызвать проблемы, но, по крайней мере, я не буду вожделеть жениха моей сестры. Проблема состояла в том, что если бы это было возможно, я бы уже сделала это.

Разочарование охватило меня, и я вылила остатки воды в раковину. Я вела себя нелепо. Мне просто нужно поставить влечение позади себя. Разум над материей. Легко, верно...?

В конце концов, я не очень-то верила в себя, поэтому в понедельник вечером, когда мы ехали к Дону Луиджи, чтобы поужинать с семьей Руссо, я поставила гипотетическую ситуацию перед бабушкой. Она должна была быть расплывчатой — очень расплывчатой — иначе бабушка легко соединила бы это со своими проницательными путями.

— Бабушка, — нерешительно начала я, — Скажи, ты.. хочешь... собаку.

Ее нос сморщился с того места, где она сидела в машине.

— Я никогда не заведу собаку. У меня аллергия.

Доминик сидел между нами и строчил сообщение. Он был моим самым тихим и задумчивым кузеном. И курил слишком много травки. Теперь я чувствовала запах.

Бенито вел машину, подпевая песни Элтона Джона Rocket Man в очках авиаторах, хотя солнце уже опустилось за небоскребы. Мама сидела на переднем сиденье, поправляла макияж перед зеркалом и жаловалась, когда Бенито превышал скорость более чем на три мили в час. Адриана ехала с папой и Тони, что удивительно. Я была уверена, что мой отец просто хотел отчитать ее за все то, что она не должна делать, будучи замужем за Николасом.

— Представь себе, что у тебя не было бы аллергии, и ты хотела бы завести собаку, бабушка. Но ты хочешь... собаку соседей.

— Мы не заведем собаку, Елена, — сказала мама.

— Cazzo (прим. от переводчика — Дерьмо). Я знаю.

Я говорила по-итальянски только тогда, когда хотела ругаться. Я почти никогда не ругалась, за исключением «блин», «черт» и, возможно, «мудак», встретив теперь Николаса. Но это был в основном внутренний монолог, так что не в счет.

— Это гипотетически, — сказала я. — Теперь скажи, собака твоих соседей... очень милая, и ты хочешь именно ее — его... для себя.

— Думаю, что если могла бы завести, то предпочла бы кошку, — ответила бабушка, глядя в окно.

— Ладно, — вздохнула я. — Значит, кошка. Ты хочешь соседскую кошку...

— У нас не будет кошки, Елена, — сказала мама.

Боже мой.

— Знаю. Я сказала, что это гипотетически..

— Почему здесь пахнет скунсом? — брови бабушки нахмурились.

Я не пропустила, как Бенито бросил на Доминика острый взгляд в зеркало заднего вида. Он не должен был курить травку; она изменяла сознание и замедляла рефлексы. Папа рассердится, если узнает.

— Ну, — бабушка сняла с юбки пушинку, — Должно быть, это твои духи, Селия. Кажется, через некоторое время происходит брожение.

Бенито поперхнулся, и Доминик провел рукой по его почти веселому выражению лица, все еще сосредоточившись на телефоне. Я думала, что бабушка часто дразнила мою маму только потому, что мальчики смеялись над ней.

Мама покачала головой, вероятно, собираясь выпить сегодня за пятерых. Она любила вино. И мыльные оперы. Если бы только один из ее детей играл в футбол.

— Так о чем ты спрашивала, Елена? Ты хочешь домашнее животное?

Скорее всего, бабушка открыла сумочку для конфет. Она положила туда шоколад и салфетки, которые использовала снова и снова, будто их перестали выпускать.

— Она не заведёт домашнего питомца, — строго сказала мама.

Бабушка надменно поерзала на сиденье.

— Ну, слышала, домашние животные творят чудеса с депрессией. Возможно, тебе стоит побеспокоиться о психическом здоровье твоей дочери.

— У нее нет депрессии.

— Она хочет животное! В доме. Что еще нужно сказать? Серьезно, Селия...