Сладкое желание

Она уперлась ладонями в поверхность стола слева и справа от себя и в волнении посмотрела на Колина. Он же придвинулся к ней и теперь стоял настолько близко, что она почти запаниковала. Даже во время танцев ей никогда не доводилось ощущать тело мужчины так близко к себе. С тех пор, как умер ее муж.

— Почему это? — не унимался он.

Она попыталась сконцентрироваться и проигнорировать то воздействие, которое оказывала на нее его физическая близость к ней. Грасиэла даже ощутила болезненную резь в глазах, оттого что она таращилась на него не моргая. Да, ей следовало бы сморгнуть.

— Неуместно задавать мне подобный вопрос. Ведь мои расспросы являлись всего лишь проявлением вежливости и… моего дружеского интереса…

— Чепуха, — пробормотал он, беря ее одной рукой сбоку за платье.

Грасиэла почувствовала, как к горлу подступил большой ком, и она с большим трудом сглотнула, ощущая, как от его руки, медленно тянущей материю платья вверх, исходит тепло, передающееся ее бедру.

— Что чепуха?

— Не делайте этого.

Он произнес эти слова еле слышно.

— Чего не делать?

— Не лгите.

Он взялся за ее юбки другой рукой. Его тело слегка наклонилось, а ладони сжались. Он, крепко держа ими ткань платья, стал поднимать юбки вверх, к ее талии. Она почувствовала, как прохладный воздух обволакивает ее ноги, облаченные в чулки.

Грасиэла приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но смогла лишь тихо ойкнуть: Колин резко притянул ее к себе, прижимая ее к своей груди. Удерживая ее за талию, он приподнял и уложил ее на стол, а затем стал втискиваться между ее бедер, разводя их в стороны.

— Показать мне вам, насколько вы лжете?

Не дожидаясь ее ответа, он засунул одну руку между ее ног, разведенных в стороны.

Его рука так быстро и ловко скользнула к разрезу на ее панталонах, что у Грасиэлы тут же мелькнула мысль, что он, видимо, хорошо знаком с женским нижним бельем. Он знал, что делает. У нее закружилась голова, и, не успела она прийти в себя и что-то сказать, как его пальцы уже начали гладить ее женский орган.

— Давайте раз и навсегда откажемся от мысли о том, что ваш интерес ко мне является всего лишь дружеским, — учащенно дыша, произнес он.

Его пальцы двигались все более уверенно. Он гладил вокруг маленькой «кнопочки» удовольствия, находящейся в верхней части ее полового органа.

Она откинула голову, едва удерживаясь от того, чтобы не вскрикнуть.

— Что… вы…

Ее голос стал очень хриплым. Ей вроде надо было бы возмущаться и сопротивляться, но ее тело стало требовать, чтобы эти ласки продолжались.

Все, что она могла сейчас делать, так это с удивлением таращиться на его лицо, к слову, очень симпатичное. От его горящего взгляда, обращенного на нее, напряжение, возникшее в нижней части ее живота, быстро нарастало.

Ее тело уже давно не получало никаких ласк. И еще больше времени прошло с тех пор, когда оно в последний раз испытало настоящее удовлетворение. А может, оно никогда его и не испытывало. Сейчас во взгляде наполовину прикрытых веками глаз Колина было что-то такое, что обещало настоящее удовлетворение, — оно обещало его вкупе с рукой этого мужчины, снующей между ее бедер и ласкающей ее самое интимное место.

Тело Грасиэлы завибрировало от охватившего ее желания, мышцы напряглись, как пружины. Она откинулась назад, давая Колину больший доступ.

Ей вспомнилось посещение «Содома». Вспомнился запах секса и похоти вокруг нее. Похоже, в результате этого единственного посещения данного клуба в нее проникла какая-то инфекция, от которой ее теперь лихорадило и от которой ей захотелось немедленной интимной близости с этим мужчиной, пусть даже они и находились на вечеринке в доме лорда Нидлинга. Ну и что, что на вечеринке? Это не имело ни малейшего значения. И сейчас она это поняла. Когда вы были лишены чего-то всю свою жизнь, все прочее не имеет никакого значения, если вам предоставлена возможность это что-то получить.

Грасиэла застонала, и ее руки, удерживающие на столе ее вес, начали дрожать. Она уже не могла себе отказать.

Он продолжал ласкать ее: поводив пальцами вокруг входа в ее влагалище, он снова переместил их вверх, к маленькому изнывающему бутону удовольствия, и стал гладить ее кожу очень близко к этому бутону, но толком не касаясь его. От такой пытки она уже едва ли не плакала. Ее бедра начали раскачиваться, а таз — приподниматься в соответствии с движениями его пальцев.

— Вы уже такая влажная, Эла, — прошептал он и положил свою голову в углубление между ее шеей и плечом. — Вы как будто сделаны из меда и шелка.

Пытка, которую он ей устроил, стала уже чрезмерной, почти невыносимой. Вскоре она уже и сама почувствовала себя влажной и скользкой под его пальцами. Ее охватило чувство неловкости, но она отбросила мысль об этом в сторону, стараясь сконцентрироваться на его руке, творящей чудеса между ее бедер.