Сладость горького миндаля

Полицейский появился четверть часа спустя. Он выглядел растерянным и несколько сбитым с толку. Том Брук был совсем не глуп, но подобного в его практике никогда не было. У него были известные подозрения относительно смерти джентльменов, ибо он не очень доверял словам конюха и садовника, что они всю ночь не смыкали глаз, однако второе, столь ужасное убийство, совершенное во время его пребывания в замке, просто сбило его с толку, а новое страшное убийство второй племянницы графа уже всерьёз напугало и обескуражило.

Чертовщина? Ну, в чертовщину Брук верил, почему нет? Но откуда она? Слова горничных и кухарки, лакеев и всей прочей челяди свидетельствовали, что в Блэкмор Холле давно творится что-то неладное. Теперь это подтвердилось. Но чертовщина, и это тоже надо признать, тоже случайно нигде не возникает. При этом хозяин всё отрицает. Почему? Что это за мерзейшая тварь, и откуда она взялась?

— Мистер Корбин, но почему все в замке знают, что тут происходит нечто странное, а вам об этом ничего не известно?

Граф Блэкмор побледнел, но упрямо и твёрдо повторил:

— Я многократно слышал от слуг, что им в замке что-то виделось, слышалось или казалось, но сам я никогда ничего не видел. Мне нечего сказать.

— Но горничная погибшей мисс Сэмпл утверждает, что её госпожа видела это чудовище с волчьей мордой и горящими глазами в своём окне. То же самое говорила и мисс Монмаут. Вы, я понимаю, могли не верить их словам раньше, но теперь, после гибели этих несчастных, разве непонятно, что мисс Сэмпл и мисс Монмаут не ошибались и им ничего не привиделось?

— Да, — лаконично согласился Корбин, — всё просто ужасно.

Неожиданно от окна раздался тихий голос герцогини Хантингтон.

— Милорд, ну почему вы не хотите рассказать правду?

Корбин круто обернулся. На его скулах заходили желваки.

— Какую правду? — он резко вскочил, — какую правду?

Леди Хильда подошла к крёстному.

— Я готова признать, что есть соображения чести, мешающие вам, но сейчас… после этого ужаса… все ваши гости в опасности. Иногда нужно уметь жертвовать семейными интересами.

Корбин опустил глаза и нахмурился.

— Я не понимаю, о чём вы говорите.

Герцогиня покачала головой.

— Понимаете. Прекрасно понимаете. О проклятии Блэкмор Холла в старых летописях только упомянуто, но я не верю, чтобы в вашей семье о нём не знали. И гроб Кэролайн Кавендиш неслучайно остаётся на месте, и в склепе эти кошмары произошли неслучайно, и бедняжка Сьюзен и несчастная мисс Монмаут погибли неслучайно. И вы знаете об этом, Генри. Вы всё знаете.

Корбин был бледен и молчал. Джеймс Гелприн, окутанный клубами ароматного дыма, исподлобья глядел на него. Монтгомери впился глазами в лицо графа.

— Это правда, Генри?

Граф Блэкмор пожал плечами, потом махнул рукой.

— Отец рассказывал мне это предание, но это… это всего-навсего легенда. Пустые сказки.

— И о чём оно?

Корбин вздохнул и нехотя заговорил.

— Что мой предок Джошуа Корбин, пятый граф Блэкмор, как говорили, был человеком весьма тяжёлого нрава и порочных наклонностей. Ходили слухи, что между Джошуа и его братом долгое время была распря о наследстве, и однажды Ричарда Корбина нашли мёртвым. Было сказано, что он случайно на охоте выстрелил себе в голову. Это было странно, Ричард служил в гренадерском полку и с оружием обращаться умел. В сорок лет Джошуа женился. Его супруга, с которой он весьма дурно обращался, была на двадцать лет моложе и умерла совсем молодой, оставив ему сына. Злые языки судачили, что смерть её была насильственной. Якобы супруг заключил жену в подземелье, приревновав к молодому щёголю на балу. Но следов этого не осталось, — торопливо добавил Корбин, — она могла просто умереть от чахотки.

— И что было дальше?

— Вскоре после смерти жены в Блэкмор Холл вернулась овдовевшая сестра Джошуа, миссис Кэролайн Кавендиш и её дочь Вайолет. Девочке, кажется, было немногим более десяти лет. Семейное предание говорит, что Джошуа совратил племянницу и много лет жил с ней, как с законной женой. Его сестра Кэролайн ни о чём не подозревала, но восемь лет спустя она узнала правду, когда поняла, что дочь беременна. Несчастную женщину парализовало. Умирая, она прокляла брата, предрекая, что ни он, ни её распутная дочь никогда не обретут покоя во гробе, что дьявол заберёт их порочные сердца, она кричала, что из утробы дочери появится демон, который будет вечно терзать наш грешный род.

— Господи, — воскликнул Монтгомери, — и это сбывалось?

Корбин замялся.