Сладость мести

— Гони потише, Измаил, мы сломаем шею на одном из этих ухабов, — скорчил гримасу Фредерик. Флинг только хихикнула, когда их вновь подбросило. Коленки девушки взлетели к подбородку, а в следующую секунду ее швырнуло на Фредерика.

Десятая авеню к югу от Вестсайда — западной части Нью-Йорка — напоминала Ливан времен войны: растрескавшиеся мостовые, груды мусора, вонь из кузовов грузовиков, паркующихся в заводских ангарах по соседству с пустыми, облезлыми складами, и жуткая тишина остановленных на ночь фабрик. Эта удручающая картина преследовала их по пути к клубу, расположенному всего лишь в квартале от Нью-Йоркского торгового причала.

На этой улице, оставлявшей впечатление только что пережитой бомбардировки, и находилось заведение. У дверей его, как всегда, стоял Джоуз, знаменитый в городе швейцар, обладавший силой, подобной силе лишь другого знаменитого вышибалы-швейцара Марка, охранявшего двери 54 студии в лучшие ее времена. Во власти Джоуза было впустить или не впустить хорошеньких девочек, мальчиков или хорошеньких гермафродитиков в рабочий пакгауз, превращенный ныне в дансинг. Перед одними он широко распахивал двери, других же ждало разочарование. Когда его наметанный глаз Цербера засек гибкий силуэт Флинг, героини городского центра и городских окраин, и ее не менее красивого дружка, он отцепил бархатный канат, даже не спрашивая восемнадцатидолларового билета за вход в этот поп-рай. В этом, ином мире смазливая публика, как знал Фредерик, никогда ни за что не платила.

— О, браво, Флинг! — лишь покосился на нее Джоуз, распахивая дверь в пространство, наполненное звуками диско. Ослепительная парочка, прежде чем слиться с толпой, окинула ее взглядом.

Сегодня была грандиозная ночь — Ночь Моды на "Звукофабрике", и все были красивы — исключая тех недомерков, что слонялись снаружи, у дверей клуба.

И тут же громовые звуки обрушились на этот блестящий дуэт. "Блэк Бокс" шпарил песенку " Все, все!", колонки грохотали, и, действительно, почти ВСЕ были здесь. Жаркую тьму рассекал лишь луч одного прожектора, бегающий туда-сюда по трехъярусной танцевальной площадке — единственная возможность понять, кто рядом, кто на кого положил глаз, кто уже затаился, готовый в любое мгновение наброситься на жертву — жертву своей сексуальности или своих галлюцинаций.

Фредерику не требовалось даже поворачивать голову, он и так знал: все взгляды прикованы к Флинг, только что снявшейся для обложки "Уименз" в специально созданном модном платье Кристиана Франсуа Рота, названном "платье-деньги", и так и прибывшей на танцы. Даже для девяностых годов, озабоченных больше всего проблемами окружающей среды, это платье оказалось сенсацией и произвело истинный фурор, приковав всеобщее внимание к молодому дизайнеру. Хотя платье воспроизводило однодолларовую банкноту, Флинг в своем мини-наряде " Я вся как на ладошке" с Джорджем Вашингтоном и лозунгом " Именем Господа, в которого веруем" на пышной груди тянула не меньше, чем на миллион баксов.

Фредерик кинул взгляд на свою лучшую подружку и удостоверился, что остальные девушки, столпившиеся вокруг нее, не собираются рвать в клочья это платье, чтобы получить сувенир. Завтра оно должно благополучно вернуться в демонстрационный зал ателье Кристиана Франсуа Рота и там ждать своего покупателя. Сегодня утром, когда Флинг облачилась в это платье, Фредерик терпеливо стоял в сторонке и был всевидящим оком для Флинг, ослепшей от заградительного огня фотовспышек. Фотографии будут что надо! Вот Флинг с Кристи Терлингтон и Линдой Эвангелиста. Вот она обнимает и целует в щеку Наоми, хорошенькую чернокожую фотомодель, удостоившуюся мимолетного внимания Сильвестра Сталлоне. Все запечатлено для вечности в серии снимков, которые в ближайшее время появятся в ярких журналах с глянцевой бумагой.

Общий вздох восхищения вырвался у зала: напев классической скрипки из прелюдии к хиту Мадонны "Мода" усилился, подхваченный голосами, и загремел под сводами бывшего пакгауза. Толпа обожала эту песню — свой национальный гимн. Танцующие вскинули вверх лица, прислушиваясь к грохоту ударников и басам, похожие на собак, смотрящих на луну.

Фредерик закатил глаза и провел языком по губам, а бедра его начали раскачиваться в такт музыке.

Флинг стала подпрыгивать вверх и вниз, как в игре в "классики", удивительно не вписываясь в пульсирующий сексуальный ритм Фредерика.

Она лишь мило улыбалась, когда толпа кричала "Браво!" и аплодировала ей. Публика была в экстазе: где еще в Нью-Йорке можно увидеть подобное шоу с фотодивой, сошедшей с обложки "Уименз", а еще раньше украсившей собой обложку "Воуг", которая — о, небеса! — танцует и смеется с ними вместе и трясет головой в такт песенке "Мода"? Казалось, сама Мадонна появилась в этом тусклом, темном клубе.

Тем временем громкость колонок увеличили.