Сладость мести

" Расслабься!" — взывал голос Мадонны, и Флинг расслабилась. Вся ее природная робость куда-то испарилась, словно она вдруг перенеслась туда, где ей всего приятнее и спокойнее — в мир фотовспышек и телекамер, где она точно знает, что и как ей делать.

Глаза ее засияли, крылья носа затрепетали, щеки разрумянились, и она на пару с лучшим другом, почти неотличимым от нее, хлопала ресницами, паясничала, кружилась, смеялась и важничала, как и полагается фантастически красивой девушке.

Все в зале глядели только на Флинг и Фредерика, только на них.

" Расслабься, поза — это блеф", — повторяли два прекрасных создания вслед за Мадонной, и толпа аплодировала им.

" Мода, мода, мода!" — подпевала толпа Мадонне, кричала и хлопала в ладоши.

Флинг — в Моде! Они были так захвачены танцем, что не заметили, как в клуб ввалилась компания, явно из верхней части города. Они слишком сильно и без остатка погрузились в свой нарциссизм, смакование поз и упоение ритмом, чтобы что-то еще и видеть.

Они даже не почувствовали, как эта причудливая процессия прошествовала в клуб на манер фаланги, а потом молча стояла и наблюдала. Особенно напряженно разглядывал танцующую публику человек в центре фаланги, ибо он по природе своей был зритель, один из тех, кто никогда ни в чем не участвует, только наблюдает. Так безопаснее. А у всей его компании на лицах было то холодное и натянутое выражение, которое обычно свойственно людям, посещающим этот клуб инкогнито, тем, для кого знакомство с трущобами — разновидность спорта.

Для барона Вильгельма Вольфганга фон Штурма невозмутимость являлась таким же обязательным атрибутом, как и его модный английский костюм, и он постоянно что-то высматривал. Вот и сейчас его глаза, не отрываясь, следили за двумя очаровательными молодыми созданиями, принимающими в танце такие спокойные, отстраненные позы, что они невольно напомнили ему о его коллекции художественных декоративных скульптур. Девушка казалась просто сногсшибательной, ее красота — безупречной, а вот другой… У него ощущалась какая-то изнеженность и решимость в позах и одновременно крепость мышц в длинном поджаром теле. На нем были черные джинсы "леви-501", шелковая куртка от Армани. Короткие волосы зачесаны назад, и, хотя кружевной стоячий воротник был расстегнут до пояса, сторонний наблюдатель не мог быть до конца уверен, что перед ним мужчина. Взгляд барона исследовал снизу доверху бесконечно длинные ноги Флинг, затем скользнул выше, выше, к гибкой шее, к безупречно очерченному лицу — на нем застыло выражение восторга, прямо-таки сексуального экстаза. Потом внимание барона переключилось на женственные черты лица Фредерика и его двусмысленно изогнутый торс.

— Какие красивые! Как они милы! Нужно с ними познакомиться. Нужно забрать их отсюда и увезти с собой, — шепотом сказал барон, продолжая наблюдать.

Поскольку в "Звукофабрике" не подавали ликеров, свита барона уже через полчаса стала высказываться за то, чтобы сняться с места и отправиться в верхнюю часть города, в более цивилизованный и более отвечающий их вкусам частный дансинг-клуб "ЗА СТОЙКОЙ". Это заведение оказалось единственным местом, приглянувшимся барону во время пребывания в Нью-Йорке, куда он приехал для того, чтобы присмотреть за сохранностью фамильной коллекции фон Штурмов, выставленной в Метрополитен-музее… а может быть, заодно купить компанию "Блэк".

— Поедем в наше любимое местечко, выпьем шампанского, станцуем под зажигательные латинские ритмы, всласть посидим в удобных кожаных креслах, — сказал барону на ухо председатель "Блэк".

Барон колебался. Он был большим ценителем и коллекционером всего прекрасного, и эта юная парочка его просто очаровала. Понаблюдать за ними — чем не достойный финал прожитого дня. Барон взглянул на девушку в долларовом платье с улыбкой, в которой сквозили дойчмарки и доллары, доллары, доллары. Ее нужно обязательно взять с собой. Знаменитая манекенщица должна оказаться в обществе барона-миллиардера.

" Джинджер, Фред и Джин Келли — эти танцевать умели", — голос Мадонны уже напоминал хрип, толпа на подмостках обезумела, Фредерик был в полном экстазе.

— Дитер, — начальственно произнес барон. — Пускай они к нам присоединяются.

Дитер слушал, улыбаясь. Все люди "Блэк" улыбались, когда улыбался барон.

Изможденная танцем толпа аплодировала Флинг и Фредерику. Чуть не половина звезд подиума, собравшихся здесь, стали таковыми благодаря Фредерику, но сегодня звездой была ФЛИНГ, и всем на "Звукофабрике" это было ясно, как Божий день. Но Флинг была уже озабочена тем, чтобы вернуться домой до звонка Кингмена, и Фредерик поневоле озаботился тем же самым.