Сламона

— Неудачи одни, неудачи
За тобой все неделю пойдут…
Ох, заплачешь ты громко, заплачешь,
когда больно по морде дадут…

Будешь падать везде и повсюду,
и врезаться во все косяки…
Будешь бить ты в столовке посуду
и скулить от ужасной тоски!

Неудачи, несчастья и беды
закуют тебя в сотню оков,
и оставят тебя без обеда,
и наставят тебе синяков…

Ему не очень нравился этот куплет: синяки были сущей мелочевкой по сравнению с тем, что он мог бы пожелать  приютским уродам… Зато с рифмами в этом куплете все было в порядке, не то что в последнем:

— Чтоб и тени ты начал бояться,
чтобы счастья неделю не знал,
чтоб от страха ты стал заикаться,
я тебя заклинаньем заклял!

Мильн не знал, как надо правильно говорить: «зАклял» или «заклЯл». Сработает ли заклинание, если он ошибся? Но даже если сработает, он узнает об этом не сразу…

И все равно Джон шептал Заклятье снова и снова, и слова грели его, как маленькие саламандры.

Он и сам не знал, в который раз бормотал про «неудачи, несчастья и беды», когда его вдруг обдало ветром, пахнущим дымом и золой — а в следующий миг доски навеса охнули, заскрипели, и ветер стал жарким, как полуденный бриз на Иннэрмале.

Дэви приоткрыл глаза — и встретился со взглядом больших, как фонари, ярко-красных глаз, глядящих на него с полутораметровой высоты.

Дракон Харро сложил огромные крылья и переступил по просевшим доскам когтистыми лапами. Он оказался вовсе не таким, каким представлялся Дэви: дракона покрывала не чешуя, а пушистая желтая шерсть, делавшая его похожим на огромного крылатого щенка. Но вот Харро с клокочущим рыком вскинул голову к окну приюта, грозно распахнул пасть с острыми, как кинжалы, клыками, — и Дэви понял, что рифмы в Заклятьи оказались что надо! Теперь приютским ублюдкам не поздоровится, охэй!!!

Это даже хорошо, что Харро оказался не чешуйчатым, а пушистым, — как раз такой дракон и нужен был сейчас до полусмерти замерзшему магу…

* * *

— Эй, Вундер! Вставай! Па-адъем! Поднимайся, слышь?! Булка, Никлас, он, кажись, загнулся… Бэ-эк!!

— Кто загнулся? А ну, вставай, козел! Харэ выкобениваться, а то хуже будет! Вста… Ага, зашевелился! Вылезай быстрее, пока я добрый! Куд-да?! Сперва дай сюда тарелку, придурок!

Бэк-Джой взял у Мильна летающую тарелку, а Никлас с Кеном, давясь хохотом, втащили Вундера за руки в окно.

— Ну, хорошо выспался? — спросил Бэк-Джой, забрасывая тарелку за шкаф.

— В уши не надуло? — поинтересовался Никлас.

— Смотри, гений — если накапаешь, пожалеешь!

Бэк-Джой сунул Мильну под нос исцарапанный кулак, захлопнул окно и вогнал на место шпингалет.

За дверью уже вовсю звучал гомон утреннего приюта, и Кен прокричал от порога:

— Да пошлите уже, забыли, кто сегодня дежурит?

— Понял, Вундер? — Бэк-Джой ткнул Мильна большим пальцем в бок и спрыгнул со стола. — Настучишь — хуже будет!

Услышав грохот захлопнувшейся за мальчишками двери, Мильн кое-как сполз со стола; не открывая глаз, поплелся к своей кровати, лег на бок и потянул на себя одеяло.

А что, бывает еще хуже?

Никому он не будет стучать, не такой он дурак… Сейчас он встанет, застелет постель и пойдет в столовку, фиг с ним, с умыванием…  Но сперва надо снять пижаму и нормально одеться…

Бедные скельды, и как они живут среди вечного холода, снега и льда?!.

На завтрак, как всегда, была манная каша с какао, и впервые в жизни Мильн с жадностью выпил какао до дна — потому что оно было горячим. Каша тоже была горячей и жидкой, Джон и ее немного похлебал, но потом его так замутило, что он рискнул отнести в мойку тарелку с недоеденным завтраком…

Кто-нибудь обязательно настучит об этом Куси-Хватаю, но ему плевать!

Ночью он сделал все, что мог, а теперь все зависело только от драконк Харро…

Если, конечно, Харро не привиделся ему…

Но даже об этом сейчас еле-еле думалось сквозь горячий красный кисель, тяжело бултыхающийся в голове.

Мильн тащился по улицам левобережья целую вечность, а потом еще одну вечность карабкался по лестнице на Замковый Холм. Добравшись наконец до верхней ступеньки, Джон уронил сумку, весящую не меньше тонны, сел и опустил на колени гудящую голову…

Теперь ему было тепло и даже жарко, но весь мир вокруг оставался холодным, как лед.

— Дэви, вставай, опоздаешь в школу!

— Отстань…

Рон выпустил его плечо и плюхнулся рядом.

— Вставай! — снова встревоженно позвал он. — у тебя сегодня контрольная по арифметике, забыл?

— Помню, помню… Уже встаю!

Дэви посидел еще немного и вправду встал.

— Пошли, старик, — Рон потянул его за руку. — Ты же не хочешь, чтобы тебя вышибли из школы, верно?

— Да отвяжись ты, уже иду…

— Охэй, не сюда, нам вон в тот переулок!