Слава героям

С первой блокадной зимы разошлись у Хрустицкого с Родиным пути. Далеко он теперь. Где-то на Волге… Командует корпусом. И хорошо, рассказывают, воюет. Генералом стал, звание Героя Советского Союза ему присвоили…

Хрустицкий вздохнул. Это не ускользнуло от Баранова…

— Вспомнил?..

— Да, товарищ генерал. И еще о Родине я подумал, Алексее Григорьевиче. Ударить бы и нам так здесь, на Неве, как там, на Волге.

— Вон чего захотел… Время еще не пришло. Сейчас у нас и цели, и силы ограниченные. Вспыхнула бы искра да поярче. Затем, глядишь, и пламя раздуем.

Подъехали к штабу. Баранов, выбравшись из машины, сказал:

— Веди, комбриг, показывай, что вы тут напланировали.

* * *

Батальон майора Паршева первым из танкистов пересекал Неву. С наблюдательного пункта комбрига хорошо было видно, как легкие, проворные машины, лавируя меж вздыбленных торосов и снарядных воронок, спешили к левому берегу. Одна минута, две, три… И вот уже головной танк чуть ли не вплотную приблизился к высоченной обледенелой громаде. Остановился. На снег соскочили саперы с тяжелыми пакетами взрывчатки. И тотчас же к ним присоединилась новая группа разграждения с другого подоспевшего танка.

Противник еще не успел опомниться от мощнейшего артиллерийского удара. Немецкие орудия стреляли редко, наугад. Через Неву почти без потерь перекатывались стрелковые цепи.

Пехота обогнала первые танки. По штурмовым лесенкам бойцы взбирались на берег, врывались в неприятельские траншеи. Но и танкисты задержались ненадолго. Там, где только что хлопотали саперы, сильный взрыв взметнул в воздух черные комья земли, желтый песок.

Когда ветер отнес в сторону дымное облако, берег выглядел уже по-иному. Образовалось что-то вроде спуска к реке. И сразу же к желтевшему проему устремился ближний танк. Решительно полез наверх, как когда-то на лесном озере. Хотя и с трудом, но подъем он все-таки одолел. За ним в гору полезли другие машины.

Несколько правее саперы подготовили и вторую дорогу танкам.

Минут через двадцать Паршев радировал:

— Переправились без потерь. Ведем бой…

— Вы где? — задал вопрос Хрустицкий.

Комбат назвал квадрат. Танки подходили к деревне Марьино, оставив позади еще одну преграду — глубокий ров.

— Поздравляю с первым успехом. Идите вперед, — напутствовал Хрустицкий и, вспомнив литовскую неудачу, добавил: — Но не зарывайтесь.

Что он мог еще посоветовать, не видя поле боя, которое с каждой минутой отдалялось от берега. Вот быть бы там… Но это теперь исключалось. Он отвечал не за роту, не за батальон, а за всю бригаду.

Радист, щупленький со вздернутым кверху носом, сказал, что комбрига требует «Метеор».

— Легеза, — пояснил он на случай, если Хрустицкий запамятовал позывные.

Майор Леонтий Легеза командовал батальоном броневиков. Он должен был переправляться через Неву левее, на участке другой дивизии.

Сколько Хрустицкий Легезу знал, тот вечно высказывал какое-либо недовольство. Обижался даже на то, что, хотя у него и три ордена, но все три Красной Звезды. «Не выше, понимаете, товарищ подполковник, и не ниже…»

— Чем-нибудь опять недоволен, «Метеор»? — спросил Хрустицкий.

— А чему тут радоваться?

— Откуда говоришь?

— Со старого места. Меня толкают в спину, а я не иду. Не могу. Не могу.

— Раз так, жди меня.

Уходя с наблюдательного пункта, комбриг попросил своего заместителя по политчасти Румянцева:

— Побудь на капе, Федор Кузьмич. Держите связь с Паршевым. А я пойду разберусь, что там наш Леонтий «налегезил»…

Дело оказалось гораздо серьезнее, чем комбриг предполагал. Хрустицкий отыскал Легезу на КП стрелкового полка, где тот яростно спорил о чем-то с начальником штаба. Оба горячились…

— Прекратить, — сердито сказал Хрустицкий. — Нашли время для перебранки.

Легеза послушно умолк, хотя пехотный капитан еще продолжал бушевать, грозя Леонтию трибуналом.

— Докладывай, — приказал комбриг.

— Пойдемте отсюда, я вам на месте покажу.

По глубокому ходу сообщения они прошли к самой кромке невского берега. Легеза чувствовал себя здесь, в передовой траншее, как дома. Подвел к стереотрубе и сказал:

— Смотрите…

Комбриг прильнул к окулярам. И то, что он увидел, лучше всяких слов объясняло, почему батальон Легезы здесь, а не на левом берегу, где черной громадой высилась гора Преображенская, а левее ее в густой дымке угадывались корпуса Шлиссельбургской ситценабивной фабрики. Нашей артиллерии, видимо, не удалось подавить вражескую огневую систему. Молниеносный бросок через Неву не удался. Первые цепи пехоты, ринувшись в атаку, полегли на льду. Несколько смельчаков, правда, проскочили через опасную полосу, но, достигнув противоположного берега, оказались в огневом мешке. Вражеские снаряды и мины во многих местах раскрошили ледяной панцирь реки, и над обнаженной невской водой клубился пар, словно ее снизу подогревали…

— Видите? — раздался взволнованный голос Легезы. — А мне твердят: «Иди». Людей и боевые машины погубим ни за что ни про что…

Хрустицкий поддержал своего комбата, который, как он понимал, поступил трезво и осмотрительно. Нашелся единомышленник и у начальника штаба стрелкового полка — представитель штаба армии.