Слава моего отца. Замок моей матери

– Нет, – сказал дядя, но, увидев огорчение моего братика, добавил: – Я не думаю, чтобы там водились слонихи, но и ручаться, что их нет, тоже не могу. Ну, Жозеф, напрягитесь! Какая дичь самая редкая, самая красивая, самая осторожная?! Мечта охотника?!

– Какого она цвета? – поинтересовался я.

– Коричневого, красного и золотого.

– Фазан! – воскликнул отец.

Но дядя отрицательно покачал головой:

– Ха! Фазан довольно красив, согласен, но он глуп, и, когда он взлетает, попасть в него так же легко, как в бумажного змея. А гурман сказал бы, что мясо его жесткое и безвкусное: чтобы оно стало хоть сколько-нибудь съедобным, ему надо дать вылежаться, то есть протухнуть! Нет, фазан вряд ли король дичи!

– Тогда кто же он, этот король? – спросил отец.

Дядя встал и, воздев руки к небу, торжественно произнес:

– Только это не король, а королева. Это бартавелла!

Это слово он произнес, растягивая слоги и широко раскрыв глаза от восторга. Однако ожидаемого эффекта не получилось.

– А что это такое?

Дядя и тут не растерялся.

– Вот видите, – воскликнул он удовлетворенно, – это такая редкостная дичь, что сам Жозеф о ней никогда не слыхал! Так вот, бартавелла – это королевская куропатка, и, пожалуй, в большей степени королева, чем куропатка, потому что она огромная и отливает пурпурным блеском. На самом деле это почти тетерев. Она водится в горных каменистых ложбинах и так же осторожна, как лиса: два дозорных всегда охраняют стаю, и подкрасться к ней чрезвычайно трудно.

– А я знаю, – сказал Поль, – как надо действовать: я лягу на живот, подползу, как змея, и совсем не буду дышать!

– Прекрасная идея, – сказал дядя, – как только мы выследим бартавелл, так сразу прибежим за тобой.

– И часто вам приходилось убивать их? – поинтересовалась мать.

– Нет, – ответил дядя скромно, – я не раз видел их в Нижних Пиренеях, но они были слишком далеко, и мне ни разу не удавалось выстрелить в них.

– А кто вам сказал, что бартавеллы водятся здесь? – продолжала расспрашивать мать.

– Один старый браконьер, которого зовут Мунд де Парпальюн.

– Он что, дворянин? – спросил я.

– Вряд ли, – отвечал отец, – это просто значит Эдмонд, повелитель бабочек.

Эта фамилия привела меня в совершенный восторг, и я дал себе слово навестить этого таинственного сеньора.

– Он сам-то их видел? – спросил отец.

– Он убил одну в прошлом году и снес ее в город. Выручил за нее целых ДЕСЯТЬ ФРАНКОВ.

– Боже мой! – воскликнула мать, молитвенно сложив руки. – Если бы вы могли приносить по штуке в день… это меня вполне устроило бы!

– Оказывается, это мечта не только охотника, – сказал отец, – но и домохозяйки! Не говорите больше о бартавеллах, дорогой мой Жюль, не то они будут сниться мне всю ночь, а моя милая жена от них уже без ума!

– Но меня вот что беспокоит, – вступила в разговор тетя Роза, – по словам горничной, здесь водятся также и дикие кабаны.

– Дикие кабаны? – встревожилась мать.

– Ну да, – подтвердил дядя, улыбаясь, – дикие кабаны… Но успокойтесь, сюда они не придут! Только в самый разгар лета, когда высыхают все родники на горе Сент-Виктуар, они спускаются вниз к маленькому источнику под названием Тутовое Дерево, единственному ключу в этих местах, который никогда не пересыхает. В прошлом году Батистен убил там парочку!

– Это просто ужасно! – сказала мать.

– Отнюдь, – возразил Жозеф, стараясь успокоить ее, – дикий кабан не нападает на людей. Напротив, почуяв человека издалека, спасается от него бегством. И нужно быть очень искусным, чтобы подкрасться к нему.

– Как к бартавеллам! – воскликнул Поль.

– Кроме тех случаев, – изрек дядя серьезным тоном, – когда он ранен!

– Вы думаете, тогда он может убить человека?

– Еще бы! – воскликнул дядя. – У меня был друг, товарищ по охоте, которого звали Мальбуске. Он был дровосеком, но из-за несчастного случая на работе стал калекой.

– Что значит «калека»? – спросил Поль.

– Это значит, что у него осталась только одна рука. Он больше не мог работать топором и занялся браконьерством.

– С одной рукой? – удивился Поль.

– Ну да!.. С одной рукой! И уверяю тебя, очень даже метко стрелял! Каждый день он добывал куропаток, кроликов, зайцев, которых тайком продавал на кухню в дворянский замок. И вот однажды Мальбуске нос к носу столкнулся с диким кабаном: зверь был не очень крупный, семьдесят килограммов, мы потом его взвесили. Итак, Мальбуске поддался соблазну и выстрелил. Выстрелил и не промахнулся, но у зверя осталось достаточно сил, чтобы броситься на него, опрокинуть и разорвать на части. Да, именно на части, – повторил дядя. – Когда мы набрели на его след, то прежде всего увидели вьющийся по середине тропинки изжелта-зеленоватый шнур чуть ли не в десять метров длиной – это были кишки Мальбуске.

Мама и тетя брезгливо заохали, а Поль расхохотался и захлопал в ладоши.

– Жюль, – сказала тетя, – не следовало бы рассказывать такие ужасы при детях.