Славяне и арийский мир

Мы находим большую массу арийцев в Европе и лишь маленькую, изолированную группу в Азии. Что á priori более вероятно, спрашивает Латам, и его вопрос никогда не встречал возражений, — то ли, что меньшая группа отделилась от большей, или наоборот? Вид происходит из рода, а не род из вида. Было бы столь же логично производить европейских арийцев от арийцев Азии, как утверждать, что германцы пришли из Англии, тогда как англичане пришли из Германии, или производить английских пресмыкающихся от ирландских. Мы находим, говорит Латам, две группы арийцев: одну, почти однородную и с малым географическим распространением, другую рассеянную на обширном пространстве и представляющую большие расовые разновидности. Более разумно предполагать, что маленькая группа отделилась от более значительной, чем предполагать обратное. Если в Австралии встречается единственная семья по фамилии Кемпбелл, а в Шотландии целый клан этого имени, то гораздо вероятнее предположить, что австралийская семья эмигрировала из Шотландии в Австралию, чем предполагать, что целый клан переселился из Австралии в Шотландию, оставив позади себя одну отдельную семью.

Теория Латама с тем распространением ее, к которому привели новые изыскания, может быть точно представлена нижеследующей диаграммой.

С лингвистической точки зрения славяне находятся в тесной связи с литовцами, а литовцы с тевтонами, как это показали Бопп, Цейс, Шлейхер, Фикк и Шмидт. Этих тевтонов сблизили с кельтами Эбель, Лоттнер и Рис; с другой стороны, на черты сродства между кельтами и латинами указали Ньютон, Шлейхер и Лоттнер. Моммсен, Курциус, Фёрстеманн, Фикк, Шлейхер и Шмидт показали на связь между латинским и греческим, а сближение между греческим и индоиранским установлено было Грассманном, Бенфеем, Зонне и Керном. Шмидт, Асколи, Лескиен и Миклошич показали отношения между индоиранским и славянским языками. Наконец, Шмидт доказал отсутствие перекрестных связей, как, например, между греческим и славянским, между индоиранским и латинским или тевтонским.

Отсюда следует, что арийские народы Европы образуют круговую цепь из шести звеньев, тесно связанных; но есть пустое место, одного кольца не хватает в цепи; это недостающее звено находится очень далеко в Азии, где мы видим индоиранцев, которые, без сомнения, тесно связаны между собой, но особенно связаны с арийцами Европы своим сродством, с одной стороны, со славянами, а с другой — с греками. Ясно, что они составляют недостающее звено цепи, которая была бы совершенно непрерывна, если бы они пришли в какую-нибудь прошедшую эпоху занять вакантное место.

Возможны только две гипотезы: или все арийские языки произошли на свет в Европе около центра Е, и один из членов группы, индоиранский, отделился от остальных, чтобы занять свое теперешнее положение в Азии; или же они были сгруппированы первоначально около центра А и все эмигрировали к Е, сохраняя в этих новых странах те же самые относительные положения, которые они на основании их взаимных отношений должны были занимать раньше. Которая из этих гипотез более правдоподобна? Гипотезами о выселении одного народа, о котором мы знаем, что он был кочевым до эпохи малоотдаленной, или гипотеза о шести отдельных выселениях шести отдельных народов, о которых нет никакого достоверного доказательства, что они когда-нибудь эмигрировали, и предания которых, наоборот, утверждают, что они произошли в месте своего жительства.

Доказательство Латама более убедительно, чем какое-либо из тех, которые приводились другой стороной, но оно прошло незамеченным. Теория азиатского происхождения европейских народов до такой степени твердо укрепилась в умах и, главное, опиралась на такие великие имена, что никто не нашел необходимым взять на себя труд отвечать на возражения. Голос Латама был гласом вопиющего в пустыне. Он встретил не оппозицию или обсуждение, а насмешку, и более чем через двадцать лет после опубликования его книги один немецкий ученый таким образом характеризовал это плодотворное внушение, произведшее переворот в этнологии: «Случилось, что в Англии, стране эксцентричности, одному оригинальному уму пришла мысль поместить в Европе колыбель арийской расы»^{20}.

Идеи Латама, остававшиеся неведомыми миру в течение шестнадцати лет, нашли могущественную поддержку у профессора Уитни, который осмелился усомниться в верности старой теории, отрицая, что предания Авесты имеют какое-либо значение для направления первых арийских переселений, и утверждая, что ни язык, ни история, ни предание не бросили еще никакого света на колыбель арийской расы.

Этот протест был весьма полезен, ибо ученые еще не удостоверили факта, в настоящее время всеми признанного, что разделение арийских языков должно было совершиться в эпоху гораздо более отдаленную, чем та, до которой восходят самые древние арийские предания.