Славянская хроника

6. Об избранном епископе Конраде. Между тем, Любекский престол всё ещё пустовал, ибо император был далеко. Но вот, к нему прибыли любекские каноники и, подчиняясь его воле, просили, чтобы он дал им епископа. В результате, он поставил над ними некоего благочестивого мужа по имени Алексей, бывшего приором в Хилебургероде[288] и состоявшего в ордене премонстратов. Однако те наотрез отказались его принять, умоляя поставить кого-либо из их ордена. Тогда, проведя совещание с приближёнными, император дал им Конрада[289], своего капеллана, мужа весьма начитанного и речистого, умевшего прекрасно доказывать свою точку зрения. Дело в том, что император услышал и обратил внимание на положении Любекской церкви, — ибо она будто вновь была поставлена на ноги, — всё ещё слабой и во многом остававшейся в небрежении. Поэтому он и решил послать туда этого мудрого мужа, чтобы не только церковь преуспевала благодаря ему, но и его дела крепли в тех краях при его содействии. Итак, получив епископскую инвеституру в Эгере[290], замке императора, господин избранник, прибыв в свою епархию, начал приводить в порядок свою церковь, привлекая духовенство к религиозному благонравию, призывая их быть целомудренными, воздержанными и без ропота гостеприимными, и усердствовать в прочих, угодных Богу и людям добродетелях. Мирянами же, которых восхищает скорее строгость, чем учёность, он управлял с такой мудростью, что они уважали его больше, чем всех его предшественников. Он не разрешал клирикам из других епископств держать приходы в его диоцезе, говоря, что нельзя служить сразу двум господам. Он утверждал, что каждый из приходских священников должен всегда быть готов к посещению и соборованию больных и к исполнению любых других духовных обязанностей, а в день вечери Господней помогать своему епископу при введении кающихся и при освящении елея. Он получил на это разрешение от самого папы. Ибо, когда он вместе с императором прибыл в Верону, то принёс по этому поводу письмо папы Луция, в котором было сказано, что если какой-нибудь клирик из другого епископства захочет держать церковь в его диоцезе, он должен или окончательно обосноваться там, или отказаться от лена. Однако, он до сих пор ещё не получил епископского посвящения и откладывал его не без причины. Ибо он хотел прежде выяснить состояние церкви, которой собирался управлять, и испытать свои силы, сможет ли он выдержать возложенное на него бремя, а потому долго думал, поднимут ли плечи эту ношу или нет, чтобы в случае, если церковь сможет преуспеть благодаря ему, взять на себя этот труд, а если нет — смиренно отказаться. Ибо у него в приходах было множество церковных бенефиций и пребенд, и он боялся от них отказываться, чтобы его положение не стало от этого хуже.

Кроме того, между ним и графом Адольфом возникла вражда. Господин избранник говорил, что граф во многом несправедливо угнетает его людей, что некоторые епископские земли силой захвачены им, и что его люди часто мешают ему отправлять правосудие, которое полагалось ему на правах фогта, в его городе Утине[291]. Поскольку из-за великодушия графа он ничего не мог с этим поделать, то относился к этому терпеливо, но не без горечи. Когда же он рассказал об этом императору, но и тут ничего не добился, то начал постепенно отходить от начатого намерения и возвращаться к собственным выгодам. Наконец, уладив свои дела, он ушёл к Зигфриду, архиепископу Бременскому. Всё, что он мог получить в серебре, утвари и превосходных конях, которые он отбирал у некоторых даже силой, — ибо был довольно жаден, — он увёз с собой. Возвратив архиепископу должность, которую получил от него, он написал своему духовенству, что уже не вернётся и освободил его от обещанного ему послушания. Итак, не спросив ни у кого совета, он ушёл то ли по указанным выше причинам, то ли по другим, неизвестным нам, то ли потому что стремился к большему.

7. О подчинении славян. А Кнут, король Дании, непрерывно опустошал землю славян. Те же, готовясь к сопротивлению, заняли брод, через который должны были пройти датчане, укрепив по обеим его сторонам крепости, с которых намеревались обстреливать пиратов. Они также попытались преградить дорогу железными цепями, но так ничего и не добились. Ибо датчане, придя с большим войском, разрушили эти укрепления и, рассеявшись по их областям, подобно саранче, заполнили собой всю землю. А славяне, не в силах вынести их натиск, укрылись в своих крепостях. Те же, рассыпавшись по их провинциям, съели мёд этой земли[292] и вернулись домой. Так, в течение нескольких лет они приходили во время жатвы и урожая и пожрали их землю, и без всякого кровопролития, одним голодом вынудили их к подчинению.