Славянская хроника

12. О раздоре между королём и архиепископом Кёльнским. Между тем, случилось, что Филипп, архиепископ Кёльнский, задержал нескольких купцов из Дуйсбурга[329], проходивших через его земли, и оставил у себя их товары якобы в качестве компенсации за некую обиду, которую те ему причинили. Те отправились к королю, ибо названный город принадлежал империи, и пожаловались ему на случившееся. Король, отправив гонцов, велел архиепископу вернуть купцам их товары. Однако тот отказался, говоря, что не сделает это, пока те не дадут ему должного удовлетворения. Так что гонцы вернулись к своему господину с пустыми руками. Тогда король вторично послал к архиепископу, но опять ничего не добился. Наконец, он в третий раз отправил к нему гонцов, велев ему во имя своей милости вернуть купцам отнятые товары. Архиепископ воспринял это с большим неудовольствием, говоря, что никто не может служить двум господам, а потому нельзя, чтобы страной правили сразу два правителя. Когда эти слова дошли до короля, он страшно рассердился и, объявив о созыве хофтага, велел архиепископу явиться на слушание его дела. Когда же тот не явился, он назначил ему второй хофтаг. Тот вновь не пришёл, и король назначил ему третий хофтаг — в Майнце[330]. Следуя совету своих друзей, архиепископ пришёл туда вместе со многими благородными людьми. Однако, с теми было заключено тайное соглашение, и они, придя ночью по одному, принесли королю клятву верности. А епископ, видя себя обманутым, сделал то, что требовала необходимость и дал королю ответ по всем пунктам, как тот и хотел. Он клятвенно очистился от сказанных выше слов, а когда его уличили в неправде, поклялся, что эти слова были сказаны отнюдь не в пику королю. Он принёс также ещё одну клятву, ибо король подозревал, что он ездил к королю Англии. Это подозрение возникло из-за герцога Генриха, который в это время находился в изгнании в Англии. Кроме того, архиепископ уплатил королю 300 марок и только тогда смог удалиться. С этого времени он отдалился от императора и его сына, горько раскаиваясь в том, что прежде с такой преданностью служил империи. Он начал укреплять Кёльн глубоким рвом и башнями, тем самым вызвав у императора подозрения, что он якобы замышляет что-то новое.

13. О смерти Зигфрида и его преемнике Гартвиге. Вскоре после этого умер Зигфрид[331], архиепископ Бременский. Ему наследовал господин Гартвиг, каноник этой церкви[332]. Поначалу он действовал весьма энергично и не без труда вернул множество поместий, которые необдуманно были розданы в лен некоторыми его предшественниками. Он также неотступно требовал назад графство Дитмаршен, которым силой завладел граф Адольф. Последний, видя, что не совсем прав в этом деле, вернул ему это графство, но получил от епископа в постоянный лен 200 модиев в районе Штаде.

В это же время герцог Генрих, когда окончился срок его изгнания, вернулся в землю своих отцов[333] и расположился в Брауншвейге, довольствуясь своими наследственными владениями, большая часть которых, правда, была захвачена очень многими. А император в добрых и утешительных словах часто подавал ему в своих письмах добрую надежду, но различные обстоятельства мешали ему воплотить её в жизнь. Впрочем, поскольку во всех неприятностях, которые постигли его в это время, как со стороны папы, так и со стороны Филиппа, архиепископа Кёльнского, и Кнута, короля Дании, женатого на дочери герцога, он видел руку герцога Генриха, и потому не очень спешил заниматься его делами. Возвратившись домой, герцог узнал о том, что во главе Бременской церкви поставлен господин Гартвиг, и очень этому обрадовался. Поскольку прежде он был с ним в весьма добрых отношениях, — в благополучные для него времена тот был нотарием при его дворе; кроме того герцог помог ему стать каноником в Бремене, — он просил его прийти для частной беседы с ним в угодное ему место. Но тот отказался и не соизволил ни увидеться с ним, ни поприветствовать, будучи другом в радости, но не в беде, и понимая дружбу не с точки зрения отдельного человека, но с точки зрения толпы, ибо: «Толпа дружбу ценит по пользе»[334].