Славянская хроника

15. О прибытии немцев. Итак, с тех пор как король Видо, как было сказано, осадил город Акко вместе с немецкими рыцарями и теми, которые собрались из Ломбардии и Тосканы в районе Тира, — наиболее знатными среди них были граф Гельдерна[451], Генрих, граф Ольденбурга, Видукинд, фогт Реды, Адальберт, граф Поппенбурга, и очень многие другие епископы и вельможи, — Саладин непрерывно беспокоил их, так что они уже не рассчитывали продержаться там слишком долго. Однако тот, кто некогда услышал стон сынов Израилевых в Египте, когда они терпели притеснения со стороны фараона, вспомнил теперь о своём милосердии и, обратив на них внимание со своего высокого престола, послал им помощь. Так, на третий день осады, 1 сентября, на горизонте показалась большая эскадра судов, прибывших из различных немецких земель. Господь провёл их мимо опаснейших берегов и через обширные морские пространства настолько благополучно, что у них никогда не было недостатка в попутном ветре и они не понесли потерь ни в людях, ни в багаже. Всего насчитывалось 55 немецких корабля, прибывших сюда, распустив паруса. К ним с пятью большими кораблями, нагруженными людьми, оружием и продовольствием, присоединился также князь Иаков д’Авен. А Саладин, который как раз на следующий день собирался напасть на воинов Христовых с несметным войском, узнав о прибытии такого большого флота, сначала очень удивился, а затем с болью в сердце совершенно пал духом, печалясь, что не смог помешать их высадке, ибо не сомневался, что они прибыли ему на погибель. Итак, когда крестоносцы заняли гавань и высадились в составе сильного отряда, то взяли город в кольцо; но они так и не смогли помешать людям Саладина входить в город с верблюдами, когда тем вздумается, и выходить из него через восточные ворота. Так они с большим трудом и риском вели осаду почти целый месяц, сильно устав от постоянного бодрствования и необходимости быть начеку и днём, и ночью, ибо сарацины непрерывно беспокоили их стрелами и набегами. Они рассчитывали вступить с ними в битву, если им благодаря милости Божьей выпадет случай их одолеть. Они также отправили послов в Тир к маркграфу Конраду и Людовику, ландграфу Тюрингии, который совсем недавно прибыл из своей страны с большим количеством рыцарей и продовольствия, с просьбой прийти им на помощь. Маркграф, действительно, прибыл, но только после долгих уговоров и крайне неохотно, ибо был настроен по отношению к королю крайне враждебно. Так, он обвинял короля в том, что тот только за свою свободу отдал Саладину множество укреплённых городов. Тем не менее, они прибыли с сильным войском, и возрадовались все их приходу, особенно же, приходу ландграфа, который только недавно прибыл и был командиром их войска. Господин патриарх также прибыл в их лагерь и укрепил дух большинства людей. Итак, когда войско было выстроено в боевом порядке, вся масса всадников, лучников и тяжеловооружённых рыцарей вышла на равнину, а остальные остались охранять лагерь против вылазок тех, которые были в городе. И вот, когда те, которые были снаружи, вступили в бой, горожане напали на тех, которые охраняли лагерь, и сильно их утеснили. Однако, ряды Саладина обратились в бегство, и те, которые охраняли корабли, увидев это, закричали, что Саладин бежит. Так были спасены те, которые были в лагере. Далее, пехота преследовала бежавшего Саладина до горного плато, но затем вернулась, опасаясь засады. Однако в то время как пехота грабила лагерь, между пехотинцами возникла ссора из-за какого-то мула, которого каждый считал своей добычей и тянул в свою сторону, так что люди уже готовы были вступить в схватку друг с другом. Узнав об этом, сарацины коварно набросились на них и перебили более 1000 человек, а остальные бежали в лагерь[452]. И случилась в народе Божьем большая печаль. С этого времени они решили огородить себя рвом, чтобы не сделаться лёгкой добычей врагов. Итак, они вырыли два больших рва: один — напротив города, а второй — в направлении равнины. Прикрытые этим укреплением, они предались отдыху, заперев тех, которые были в городе, и лишив их возможности уходить и приходить в город. Усилиями ландграфа и прочих благородных людей с большим трудом и огромными расходами напротив города были установлены три деревянные башни. Но, когда наши думали овладеть им с помощью этого средства, те, которые были в городе, сожгли все эти постройки огнём, который называют греческим. Когда это случилось, воинов Христовых охватили горе и отчаяние, а также стыд из-за насмешек врагов. Кроме того, через несколько дней после этого умер ландграф[453], так что они, казалось, остались без предводителя.