Славянский котел

Но прежде к ней вбежал взволнованный отец, припал на колени у изголовья, гладил волосы:

— Что? Как ты?.. Что–нибудь ушибла? Нет? Слава Богу!..

— Нет, ничего. Я здорова. Как там Элл?..

Вошёл личный врач губернатора профессор Шлиман. Он с раннего детства наблюдал Драгану, она любила доктора, поверяла ему все свои тайны.

— Ну-с, красавица, как мы живы и здоровы?

Доктор стал осматривать Драгану. К счастью, она отделалась лёгкими ушибами, но стресс был тяжёлым; девушка хоть и улыбалась, но продолжала дрожать, и звон в ушах оставался, её тошнило, и голова кружилась. Профессор дал ей снотворного и посоветовал хорошенько выспаться.

Проснулась она в двенадцатом часу следующего дня и к ужасу своему убедилась, что состояние её не только не улучшилось, но стало хуже, у неё болели голова и сердце, и тошнота не проходила. Отец сидел у постели и радостно приветствовал её пробуждение.

— Как Элл? Что с ним?.. — приподнялась она на подушке.

Отец стал серьёзным, глухо проговорил:

— Зашиб позвоночник. Как бы не было перелома. Я вчера же вызвал из клиники врачей, они привезли аппаратуру, проверяли весь день и сегодня продолжают обследование. Пока ничего не говорят, но боюсь, что дела у него плохи. Об одном меня просит: не отвозить его в «Клинику золотых пациентов» — так называют в городе лечебницу для миллионеров. Он сильно боится, что его отравят. Вот это хуже всего, если привяжется страх или тревога.

— На то есть основания; у него большая компания, много держателей акций. Они как пауки в банке. Ты, папа, не заводи акционеров. Я тоже их боюсь. За тебя, конечно.

— А ты, моя доченька, не забирай в свою головушку неженские мысли. У тебя и своих забот хватает. Ты вот не вышла замуж за Элла. А теперь и вообще, как у вас всё будет, неизвестно. А ты ведь знаешь, как важно бы для нас объединить нефтяное дело. Без его–то заводов мы как без рук, он все южные штаты топливом, маслами и мазутом снабжает, а теперь в чьи руки попадёт — неизвестно. К тому же и флот танкерный…

Драгана отвернула голову и смотрела в потолок. Она не любила разговоров о своём замужестве, умом понимала важность создания родственного концерна танкеров и заводов, но сердце её не лежало к Эллу, она и думать о нём не хотела.

— Ладно, ладно, — понял её состояние отец. — Не время теперь ворошить щекотливую тему. Сейчас к тебе придут врачи, расставят тут аппараты и будут тебя обследовать. Но, может быть, ты попьёшь кофе, чаю или горячего молока?..

— Нет, папа, я хочу встать и походить по комнате. Подай мне, пожалуйста, халатик.

Драгана поднялась, но долго ходить не могла. Голова закружилась сильнее, и она вернулась в постель. Отец внимательно наблюдал за ней, но девушка старалась не показывать своей слабости. А тут пришли врачи и начали обследование. Она тоже не хотела ложиться в клинику, и отец устраивал обоим молодым людям лечение на дому. Благо, что положение губернатора позволяло это делать.

Потянулись дни лежания и лечения. Через две недели Драгана утром, когда врачи, сделав распоряжения, удалились, прошла в комнату Битчера. Он лежал на специальном матраце, устроенном для больных с повреждённым позвоночником, — полусидя–полулёжа, — и смотрел на дверь, точно кого–то ожидал. Похудел, осунулся, и лицо его было бледным. Смотрел на приближающуюся к нему Драгану, и взор его, и черты лица ничего не выражали. Дана подошла к нему, приклонилась лицом к щеке и вздрогнула от подступавших рыданий. Элл молчал; смотрел в растворённое окно, за которым глухо и недовольно шумел океан. Почувствовал на своём лице горячие слёзы девушки.

— Ты чего? — спросил тихо.

— Прости. Прости меня за всё. За всё.

— Не за что мне тебя прощать. Наоборот: спасибо тебе за то, что ты есть. Я всегда о тебе думал. Это счастье для меня сознавать, что ты живёшь на свете и я время от времени могу тебя видеть. Разве ты этого не понимаешь?..

— Отец говорил: ты доверчивый, неосторожный. Прости нас обоих: не смогли тебя уберечь. Эти противные миллиарды! Не было у тебя их — и как было хорошо! Куда хотели, туда и ехали. Никто за нами не охотился. Я теперь понимаю внучку греческого миллиардера Онассиса, он ей в наследство оставил шестьдесят два миллиарда. Она разместила на своих счетах четыре миллиона, а остальные отдала государству. И нам с тобой — зачем нам так много денег?..

— Денег никогда не бывает много, а внучка Онассиса… Она глупая, но и все–таки — оставила себе четыре миллиона.

Элл улыбнулся, взял руку Драганы, поднёс к губам, горячо целовал. Тихо заговорил:

— Я вот тебя потерял… Это ужасно, это катастрофа, но мне придётся и с этим жить.

Со щеки Элла на руку Драганы скатилась слеза, он вздрогнул всем телом, притих. С минуту они молчали. Потом он продолжал:

— Но ты и сама чуть не погибла. Как себя чувствуешь?

— Ничего. У меня, слава Богу, ничего не болит, только немного кружится голова и поташнивает. А ты как?..

— Не знаю. Вставать не могу. Ноги… будто ватные. Страшно мне — вдруг как и совсем не встану. Ты тогда и приходить ко мне не будешь.

— Буду. Я всегда буду к тебе приходить.