Славянский оберег. Семантика и структура.

В ряде весенне-летних календарных обрядов (обычно на масленицу, Благовещение, день Сорока мучеников, Страстной четверг, Юрьев день, Ивана Купалу) зажигание ритуальных костров и сжигание на них мусора и старых вещей являлось заключительным этапом превентивного очищения пространства от болезней, змей, насекомых и другой опасности [СД 2, с. 625-626; Антонијевић 1971, с. 182, 184; Пећо 1925, с. 371]. В некоторых местах Болгарии на Благовещение обходили двор с зажженной тряпкой для предохранения его от змей, ящериц, блох и под. [Българска 1994, с. 29]; сжигание мусора на кострах практиковалось также 1 марта, чтобы предотвратить появление блох, а также для того, чтобы не бил град [Вакарелски 1935, с. 424]. В Сербии в день Сорока мучеников, выметя чисто дом, женщины собирали мусор вместе с метлой на мусорной куче и зажигали [Петровић 1931, с. 241]. В Сербии в Чистый четверг жгли костры на огородах и бахчах, чтобы обезопасить их от кротов.

Очистительное значение имело и перепрыгивание через костры, практиковавшееся, в частности, в заговенье перед Великим постом: это делали, чтобы охранить себя от блох, змей и ящериц. В Сербии дети перепрыгивали через огонь, зажигаемый в день Сорока мучеников, чтобы быть здоровыми [Петровић 1931, с. 241], а в других сербских селах через огонь, зажигаемый в этот день, должны были перепрыгнуть все домочадцы, чтобы защитить себя от лихорадки (Левач, Темнич [Мијатовић 1907, 133]). Перепрыгивание через костер для охраны себя от болезней на весь последующий год практиковалось в разных славянских традициях, иногда оно сопровождалось приговорами, эксплицирующими цель совершаемых действий: в Македонии, в частности, дети, перепрыгивая через костер, говорили: «Да съм жив и здрав, до година пак да скоча огиню» [Пусть я буду живым и здоровым, чтобы через год скакать через огонь] [Ганева-Райчева 1990, с. 10].

Во многих случаях практиковался профилактический прогон через огонь скота, чтобы сделать его нечувствительным к сглазу и порче. В некоторых районах Карпат это совершалось в Васильев день: «На Васы́лья ра́но кладу́т пид пориг ста́йни ва́тры, ключ вид до́му, вид ста́йни, {184} абы́ це пэрэйшла́ корова, абы́ нэ зчэрэдува́лы» (Головы верхов. ив.-фр., КА); у гуцулов скот перегоняли через огонь накануне Юрьева дня, чтобы чаровницы не могли повредить коровам [Шухевич 3, с. 268]; в других селах этот обычай носил окказиональный характер: «Можэ кла́сты пид пори́г оги́нь чи жэл́зо, як шчо́бы до коро́вы ничо́го нэ бра́ло, бусуркуны́ нэ бра́лы» (Новоселица межг. зак., КА). У сербов для охраны скота от порчи в Юрьев день в воротах загона для овец клали горячие угли и прогоняли через них скот [Бушетић 1911, с. 576]. На Русском Севере и у словаков прогон скота через огонь приурочивался к первому весеннему выгону [Vaclavík 1959, s. 131]. В некоторых районах Сербии накануне Юрьева дня или в день св. Евдокии (1/14.03) скот прогоняли через ворота, на которых горели свечи, освященные на Рождество и Юрьев день, чтобы защитить скот от ведьм и болезней [Петровић 1931, с. 241 -242]. Для обезвреживания ведьм в Юрьев день принято было поджигать обмотанные сеном обручи и спускать их с гор [Шухевич 3, с. 268; 4, с. 247].

Очищение огнем могло быть и окказиональным. Например, после выноса покойника из дома разводили огонь в печи, затапливая ее можжевельником (рус. олонец. [Куликовский 1890, с. 53]). У русских крестьяне зажигали можжевеловые костры на границах деревни, чтобы не пустить туда болезнь [Завойко 1914, с. 84-85]. У болгар огонь разжигали под порогом дома, как профилактическое средство для охраны роженицы — каждый, кто проходит через двери, должен был переступить через него [Вакарелски 1935, с. 305].

Особую очистительную и профилактическую силу имел так называемый «живой» огонь, зажженный архаическим способом — трением друг о друга двух кусков дерева — такой огонь считался особо чистым, священным, способным предотвратить надвигающееся зло (чаще всего мор скота или эпидемию) [Журавлев 1994, с. 113-117]. У сербов вытирать огонь должны были близнецы. После того как новый огонь загорится, через него прогоняли весь скот, а также окуривали животных дымом от нового огня. Очень часто у восточных и южных славян костер, зажженный от «живого» огня, помещали в специально прорытый прокоп или ров, через который и прогоняли скот [Журавлев 1994, с. 115-116; Антонијевић 1971, с. 205]. У южных славян по бокам прохода для скота часто стояли брат и сестра с «останавливающими» именами — Стојан и Стојанка или Станко и Стана, чтобы болезнь «встала», остановилась, и били проходящий скот головешками от «живого» огня [Антонијевић 1971, с. 205] или крестили животных этими головешками и мазали их дегтем, веря, что такую скотину не сможет поразить болезнь [Мијатовић 1907, с. 160].