Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Казацкую верхушку жаловали московским дворянством, а к польским помещикам, пожелавшим покинуть Левобережье, отнеслись крайне заботливо; им выплачивалась в рассрочку огромная сумма — один миллион рублей, — хотя те претендовали и на большее. То есть победители выплачивали компенсацию побеждённым, что, пожалуй, не имеет аналогов в международной практике. Недоумений, правда, становится гораздо меньше, когда мы узнаем, кто вёл переговоры с польской стороной. Ключевую роль здесь сыграли крупные московские сановники, посланные проводить романовскую политику, — Ромодановский, Желябужский, Ладыженский, Барятинский и им подобные. Чего иного можно было ожидать от этой «московской» знати? Ответ на этот вопрос вряд ли вызовет затруднения. Зато в свете сказанного требуется прояснить известный тезис о присоединении Украины к России, вызывающий гнев у разномастных украинофилов. Не лучше ли озаботиться совсем другим вопросом: может, это Россию присоединили к Украине, чего нам до сих пор не дают осознать?!

Союз с Украиной повлёк за собой и крупные внешнеполитические перемены. Москва нашла немало точек соприкосновения со многими европейскими державами. Общим стали планы антитурецкой коалиции, традиционно патронируемой римскими папами. Напомним, что ещё с ХѴІ столетия Ватикан стремился втянуть Московию в борьбу против Османской империи; однако все попытки оканчивались безрезультатно. Романовы отнеслись к этому совсем иначе. Уже в начале 1640-х годов Михаил обозначал готовность к войне, даже объявлял сбор, но тогда из-за дефицита сил кампания не сложилась. Ныне Алексей не мог упустить возможность окончательно оставить в прошлом внешнеполитическую изоляцию. Планируемые действия против турок захватили правящую верхушку. Даже на рождение будущего Петра І при дворе составили гороскоп, по предсказанию которого тот одержит блестящие победы над османами.

Пробным камнем стал первый прямой конфликт с южным соседом 1676–1681 годов, коего с нетерпением ожидали в Европе. Внешнеполитический разворот Романовых заметно смягчил отношения московского правительства и с Польшей, которая стремительно теряла статус заклятого врага, переходивший к Турции. В начале 1670-х годов Варшава и Москва впервые обменялись посольствами. Даже уход Ордин-Нащокина ничего не изменил. Его место занял другой фаворит царя Артамон Матвеев с аналогичными идейными предпочтениями. Он женился на перешедшей в православие шотландке из Немецкой слободы, что тогда выглядело не только экзотикой. Именно с его воспитанницей Натальей Нарышкиной (Раевской) вступил в брак царь Алексей (первая супруга Мария Милославская скончалась в 1669 году).

Так началось известное противостояние двух семей, перипетии которого определяли расклады в верхах конца ХѴІІ века. Романовских историков буквально захватывало подробное и бережное их описание. Они красочно рассказывали о братьях и сёстрах Милославских, о крепнущем Петре, вместе с которым крепло государство. Однако при этом из поля зрения ускользало то, что эта борьба за трон представляла собой соперничество в рамках украинско-польского междусобойчика. И многочисленные Милославские, и Раевская с сыном Петром, несмотря на вражду, собирались продвигать один и тот же курс. Возьмём вступившего на престол Фёдора Алексеевича, воспитывавшегося исключительно в ставшем уже «фирменным» формате. Поговаривали даже о его избрании на польский трон, для чего обучение доверили деятелям греко-католического обряда. В ближайшее царское окружение входили Збаровский, Негребецкий, успевший потрудиться писарем в канцелярии польского короля, а также дьяки Языков и Лихачёв, кои в симпатиях к Польше могли дать фору первым двум. Женился Фёдор на польской девице Грушецкой. Поэтому, например, его указ не допускать в Кремль одетых не по «польской моде» уже не выглядит из ряда вон выходящим; даже царской кухней заведовал поляк Дерлецкий.

Многие сравнивали это царствование с пребыванием в столице Лжедмитрия I, когда в Москву нахлынула первая волна поляков. Грушецкая умерла при родах, и вскоре Фёдор, как известно, женился на Апраксиной. Только вот обольщаться не надо: несмотря на фамилию, это ближайшая родственница Грушецкой, с теми же характерными пристрастиями. Что касается царевны Софьи, ставшей в 1682 году правительницей при малолетних Иване (Милославском) и Петре (Нарышкине), то та немногим отличалась от скончавшегося брата Фёдора. Именно Софья вместе со своим фаворитом В. В. Голицыным — ярким ненавистником всего московского — стали архитекторами так называемого вечного мира с Польшей, заключённого в 1686 году. По поводу же темы «Пётр І и Запад» говорить что-либо вообще излишне.