Славия. Паруса над океаном

Не буду рассказывать, с каким благоговением народ стал относиться к нашим лекарям. О себе даже не говорю. Оказывается, когда стало известно, что Настя умирает, большинство девчонок просто плакали навзрыд, примеряли ее судьбу, ведь почти все они были беременны в первый раз. Но когда заорали новорожденные и улыбнулась роженица, атмосфера изменилась. Радовались абсолютно все, особенно будущие мамы. Теперь неизбежность не преследовала их, а в душах поселилась надежда.

Несмотря на юный возраст моего физически крепкого тела, после операции чувствовал себя уставшим до невозможности, как после длительного серьезного боя. Поэтому искренне сочувствую всем врачам, особенно хирургам. Однако трудно переоценить значение того, что случилось. Не только для нашего княжества, но и для всего мира. Ведь сколько раньше умирало девчонок при первых родах. Теперь их жизни можно будет сохранить, а именно для нас при нашем демографическом дефиците это особенно важно.

Геология, новые технологии крупных и мелких производств, народные промыслы и новинки сельского хозяйства – все это хорошо, но по моему глубокому убеждению ни о каком развитии государственности без развития собственной науки вообще и медицины в частности речи быть не может.

Разве способен правитель принимать адекватные решения по отношению к своей стране и своему народу, если его дети учатся в Оксфорде или Гарварде, а сам он лечится в Вене, Кельне или Тель-Авиве и при этом рассчитывается за услуги деньгами со счетов Бернского банка?

Глава 6

Уже целую неделю стояла прекрасная погода, и сейчас прямо по курсу наблюдался безумно красивый закат – на линии горизонта среди седоватых зимних волн в океан нырял диск огромного золотого солнца. Вдоль борта накатом шуршали волны, а устойчивый норд-вест, заполнив упругие паруса, все дальше и дальше уносил нас от берега и нового дома.

День подходил к концу. Только что в курсантской школе окончился мой последний на сегодня урок. Как обычно, после занятий я прошел к своему излюбленному месту на баке и облокотился о ствол пушки, надраенной до сияющего блеска. Мне нравилось стоять здесь в одиночестве, с удовольствием вдыхать запах океана, анализировать день уходящий и думать о дне завтрашнем.

После истории с Настей наша хирургическая эпопея не закончилась. Когда через два дня вручал Оксане обещанные записки обо всем, что когда-то читал про гинекологию и акушерство, еще раз поблагодарил ребят-лекарей за согласованные действия.

– Мы с вами сделали не просто полостную операцию роженице, а величайшее дело для государства, – заявил им, при этом Степа Жук почему-то отворачивался и кривился.

– Степа, у тебя на этот счет другое мнение?

– Что?

– Что-то ты рожу кривишь, вот я и спрашиваю, у тебя на этот счет другое мнение?

– Нет, сир, простите. Это у меня в животе что-то болит.

– Э, парень, с этим не шутят. Давно болит?

– Со вчерашнего дня.

– Ну-ка встань и покажи где.

Он оперся на здоровую ногу, стал подниматься и опять скривился.

– Вчера болело возле пупа, а сегодня вот здесь, – правой рукой он ткнул в низ живота. Я надавил на это место пальцами, как когда-то делал наш доктор, и Степа громко ойкнул.

– Боюсь огорчить, но придется тебя резать.

– Зачем? – Он испуганно завертел головой.

– Думаю, что у тебя воспалился отросток слепой кишки, аппендицит называется, а когда он еще больше нагноится и лопнет, будет тебе хана. Поэтому его придется удалять.

– А может быть, это не пиндицит?

– Может, и не аппендицит, но резать все равно надо.

– Тогда ладно, хе-хе, – улыбнулся он с гримасой боли на лице. – Уже не один раз мог издохнуть в бою, теперь послужу для науки.

Оттягивать это дело не стали. Пока кипятили воду, мы быстренько приготовились, а Степан отстегнул протез, разделся и лег на стол.

– Мне опия не давайте, – сказал он, – так потерплю.

– Немного выпить обязательно надо, иначе не вытерпишь и умрешь от болевого шока, – не согласился с ним и подсунул полшкалика.

Резала его Оксана, а сшивал сосуды и накладывал швы Николай. Я только показал, где и каких размеров рез делать. Аппендицит нашли сразу, он выглядел как толстая зеленоватая сарделька. Когда Оксана перехватила слепую кишку, а отросток удалила и бросила в ведро, вонял он здорово.

Степа операцию перенес стойко, кривился только в полудреме, но ни разу не застонал. Однако хирургические опыты над ним после этого не закончились. Он решил себя улучшить всесторонне и дней через десять пожаловался на боль в горле. Так что попрактиковали мы еще и с удалением гланд. Мне было смешно, вспомнился старый анекдот, в котором, как и в нашем случае, гланды рвал акушер-гинеколог. Но что делать?

Моя личная хирургическая практика на этом тоже не завершилась. Приходилось еще не единожды самому брать в руки скальпель, много раз ассистировать докторам Янкову и Жуку. Но это была уже совсем другая история.

Маленькую Радугу, или по-новому Аполлинарию, как записали ее при крещении, пристроил к Оксане.