Славия. Паруса над океаном

– Надо, ребята, начинать организовывать нормальную внутреннюю торговлю. – Вытащил из тубуса пачку исписанных листов и подал Рите. – Держи, хозяйка, здесь мои размышления на эту тему. И еще, ребята, хочу вам сказать, что основал почти все наши поселки и города на местах золотых россыпей и алмазных копей.

– О! А чего же ты ничего не говорил? – Иван с удивлением уставился на меня, поправил за ухом длинный оселедец и подкрутил кончики длинных, висящих ниже подбородка усов.

– Вот сейчас и говорю. Отправляюсь с Данко в плавание, фактически вокруг земного шара, а в пути всякое может случиться…

– Миша! – Рита перекрестилась. – Что ты такое говоришь?

– То и говорю, что надеюсь на лучшее, но все мы ходим под Богом. Поэтому слушайте меня внимательно. На Высоком Поле, слева от самого первого казачьего хутора, весь горный хребет забит алмазами, а две высотки километров на десять юго-восточнее хранят несметные запасы золота. Дальше… самый крайний казачий хутор, от которого мы сворачивали к Водяному, поставлен над огромной золотой жилой, которая проходит широким пластом на глубине в двенадцать – пятнадцать метров. В ней столько золота, сколько испанцы не вывезли из Америки за все двести лет. Дальше. Помните, где мы в саванне вкопали в землю дерево?

– Да, да, – ответили и Иван и Данко.

– Так вот если в этом месте выкопать яму диаметром около полукилометра и глубиной чуть больше километра, то можно вытащить до трех тонн алмазов. Копать ее, конечно, придется десятки лет, но оно того стоит, такого количества алмазов сегодня в мире просто не существует. За эти алмазы вообще можно выкупить половину Европы. Да! Есть еще подобные залежи алмазов в горах народа лесото, они находятся километрах в пятистах на юго-востоке. Впрочем, мне почему-то кажется, что никакой народ на этой территории сейчас не живет.

Никто вопросов мне не задавал, но я заметил, как все трое между собой понимающе переглянулись.

– Все, о чем вам только что говорил, есть великая тайна. Скажу сразу, пока я жив, эти месторождения никто разрабатывать не будет, и наследнику в завещании запрещу это делать лет пятьдесят. Вас сие тоже касается, клятву мне дадите прямо сейчас.

– Слышишь, Михайло, – встрял Иван, – а если его какой-нибудь мужик или казак найдет? Тут уж никуда не денешься.

– Могут, но без специальных целенаправленных геологических экспедиций вряд ли. Быстрее всего найдут то, что у них под ногами, на плато золотоносных ручьев множество. По европейским меркам эти запасы, конечно, очень солидные, а по нашим так, ерунда. Поверьте, того золота, которое лежит здесь, рядом со столицей, хватит для нормального развития любого европейского государства лет на сто. По крайней мере, такого золотого запаса сегодня нет ни в царстве Московском, ни в Речи Посполитой, вместе взятых. Даже если у бояр и шляхты выгрести все закрома.

– Ого! Мощно! – Иван опять поправил за ухом оселедец и продолжил: – Даже не спрашиваю, откуда ты все это знаешь. Понимаю, что просто знаешь, и все, и клятву о сохранении тайны даю. Бог свидетель.

Он встал из-за стола, поцеловал нательный крест и размашисто перекрестился. За ним поклялись хранить тайну Данко и Рита.

– Алмазы у нас тоже есть, и много. В Стоянове. Там их лет триста копать – не перекопать. А вообще, ребята, главное достояние любого нормального государства это не золото и алмазы.

– А что? – спросил Данко.

– Сытый гражданин. Хлеб, мясо, молоко – вот главное богатство.

– Так их же можно купить!

– А если все будут рассуждать так, как ты? Или не захотят продать, тогда что будешь делать?

– Как это не захотят?

– А вот так, не захотят, и все!

– А армия тогда на что?

– Какая армия? Поверь, Данко, когда твой народ начнет голодать, считай, никакой армии у тебя уже не останется. Поэтому, ребята, одним золотом сыт не будешь.

– Ничего, те земли, по которым мы прошли, хлеб родить станут хорошо, – уверенно сказал Иван, – уж я в этом деле понимаю. А поскольку здесь такая теплая зима с весенними и осенними затяжными дождями, то два урожая можно собирать. Если не лениться.

– А ты последи пару лет, и семьи особо ленивых мужиков с земли безжалостно сгоняй, переводи в рабочий класс. На рудники их, там они больше пользы принесут. Вон рядом целые горы с углем, а на том берегу с возвышенностей глыбы железной руды прямо в реку скатываются.

– К слову, о железе, – продолжил Иван, – сейчас нас интересуют в первую очередь крестьянский реманент и оружие. По реманенту нет вопросов, на него пойдет любое железо, выплавим, сколько надо, вот только с оружием как быть? Отличной толедской стали привезли с собой всего девять тонн. Пусть половина уйдет на окалину и стружку, а половина на стволы и ответственные детали. Получается, что изготовить сможем где-то полторы тысячи винтовок и тысячу револьверов. Даже сейчас это – полгода работы, потом мы дополнительно обучим людей, увеличим количество станков вчетверо, а с учетом толпы агадирских мастеровых выйдем на годовой выпуск четырех тысяч винтовок и двух тысяч револьверов. А вдруг железо окажется дрянным?