Славия. Рождение державы.

- Здоровья желаю, пан-товарищ, - снял шляпу, размашисто наложил православный крест и поклонился, обозначив и себя природным казаком. Тот оцепенел и с минуту удивленно смотрел на меня. В его правом глазу выступила влага, он смахнул ее, широко перекрестился и поклонился в ответ.

- Желаю и вам здоровья, пан-товарищ. Неужели дошла моя весточка на землю родную?

Так мы и познакомились с Иваном Тимофеевичем Бульбой. Он куда-то отошел, договорился с хозяином об отлучке, затем, у бочонка с водой умылся, а какой-то парень слил ему на плечи. Одев плотно облегающие короткие штаны, сапоги, рубаху и жилет, обмотав талию кушаком, в который упрятал сложенную наваху и, взяв в руки шляпу-треуголку, вышли на улицу.

Здесь, в промышленном районе, никаких рюмочных не было, поэтому, пошли мы к нему домой. На заднем дворе длинного каменного барака был вход в небольшой чуланчик, размерами три на три метра. Сразу было видно, что обитает здесь человек, привычный к порядку, а не какое-то чмо пропащее. Везде все было чисто, аккуратно и не воняло.

Иван Тимофеевич выставил на столик сулею с вином, две глиняных чаши и хлеб с сыром. Итак, попивая слабенькое розовое, которое неплохо утоляет жажду, мы поведали друг другу о своих злоключениях. Конечно, о наличии сознания, пришедшего из будущей эпохи, ничего не говорил и не собираюсь говорить никому, но о других похождениях рассказал, опять же, не вдаваясь в особые подробности.

Пан Иван прекрасно знал и моего отца, и деда Опанаса, впрочем, кто их у нас не знал. Мало того, оказалось, что через бабку по маминой линии, он приходится нашей семье какой-то дальней родней. Двадцатым волоском собачьего хвоста, как он выразился.

Пять лет назад они прибыли во Францию и сменили сотню наемников, в которой, кстати, служил мой дед, и были направлены в район боевых действий с голландскими войсками. В тот день, его десяток, будучи приставлен к охране молодого герцога Монмуты, участвовал в дурацком бою при Маастрихте. Опытные военачальники подсказывали герцогу о полнейшей безрассудности задуманной атаки, но он был непреклонен, даже капитана мушкетеров д'Артаньяна, чуть ли в трусости не обвинил.

Чудо не случилось и мальчишка Монмут, описявшись, все свое войско положил. Последнее, что пан Иван помнил, так это брызги мозгов, вылетевшие из головы Его Сиятельства графа д'Артаньяна, а очнулся уже в плену.

Испания всегда дружила против Франции со всеми подряд. Вот и в этом случае, отправились пятеро пленных, в том числе и наш казак, на родину одного испанского офицера, в Толедо. Чтобы не быть проданным в рабство, они дали клятву шесть лет отработать там, где скажет хозяин и не убегать, на чем целовали крест. Они могли быть освобождены от обязательств в любой день, если вносили выкуп в сто пиастров за каждого.

Пан Иван кузнечное дело любил, и считай, еще с детства оставшись сиротой, обитал на Сечи, работая в кузне Уманского куреня. Со временем стал неплохим специалистом по ремонту и изготовлению мушкетов и пистолей. Но в походы и набеги вместе с сечевиками ходил обязательно. В результате, добрый казак, пройдя тропами судьбы, очутился в Толедо. Но и здесь, в мастерских у родственника того самого офицера не отбывал отбывальщину, а работал на совесть, заслужив вольное бытие и небольшой доход.

Не задавая больше вопросов, вытащил из пояса пять золотых монет, достоинством в десять дукатов каждая, и положил на стол.

- Прими, Иван Тимофеевич, от чистого сердца.

- Здесь вдвое больше, чем нужно для выкупа... Но, благодарю, - он встал и перекрестился, - Богом клянусь, если жив буду, в течении года верну лично, либо передам через казначея Гнежинского полка.

- Не торопись возвращать, меня в Украине не будет полтора-два года.

- Как так?! Да и у меня мысль только что мелькнула, что было бы хорошо возвращаться вместе с тобой, Михайло Якимович. Собрали бы ватагу, да и помогли бы тебе прибить Собакевича на воротах.

- У меня, пан Иван, на ближайшие полтора года другие планы, да и ватагу казачьей вольницы за собой больше водить не буду. Сейчас поступаю в морскую школу, хочу выучиться на морского офицера. Пока буду учиться, закажу купцам выкупить в Кафе несколько десятков молодых казачат, вот из них начну готовить свое будущее войско. Вооружу их новейшим, ранее никем неведомым оружием, - с каждым моим словом, взгляд Ивана делался все более недоверчиво-скептическим, - И вот с ними вернусь в Украину для раздачи долгов. Затем, соберу доверившихся мне ближников, сядем на корабль и отправимся покорять новые, еще никем не занятые плодородные земли. Там огромные просторы и несметные богатства.

- Хм, хм, мдаужж. Извини, пан Михайло, у меня нет права тебе указывать, но что-то ты не то говоришь.

- Прекрасно понимаю твой скептицизм, пан Иван. Сейчас ты сидишь и думаешь: вначале пришел молодой дворянин, оказавшийся природным казаком, поступил по понятиям, выручив своего брата-товарища из беды, потом в его голове что-то сдвинулось - ум за разум заскочил и он, как малолетний сопляк, стал всякую чушь городить, с великокняжескими загибами о казачьей вольнице.