slavjsja_temnaja_vlastiteljnica

Раскрыв затёкшие спросонья глаза, будущая колдунья устало посмотрела на преподавателя: женоподобное лицо было преисполнено праведного гнева, оно требовало объяснений, но вместо оного получило лишь невнятное «Чё?».

— Мы сейчас собираемся рассмотреть азы исцеляющей магии, — еле сдерживая себя, прошипел лектор, — думаю, это полезные знания, необходимые любому магу. Даже несмотря на элементальную природу своих сил, вы сможете применять их при должном уровне подготовки.

— И чё?

Очередной безразличный ответ заставил мужчину побагроветь от злости, а ведь красный цвет совершенно не подходил его зелёным глазам. Сжатая в кулак рука приняла форму ладони. Но Торвальд… Торвальд сейчас смотрела на него с тем же ехидным презрением, с коим нашкодивший варг пырится на своего хозяина.

— Сможешь управлять болью! — послышалась звонкая пощёчина, и сидевший на противоположной парте Алан ухватился за пылающую щеку. — Вот так! — Мэтр приложил палец к месту удара, и мальчик удивленно заморгал глазами. — И нигилировать синяки и ушибы, — очередное прикосновение заставило красноту отступить.

— И оно мне надо? — Мизори блаженно потянулась. — Я получать синяки не собираюсь и болеть тоже. — Она хотела ещё что-то сказать, но тяжёлая рука опустилось на плечо молодой девушки.

— Боль есть и будет всегда, — раздался приглушённый высокой полумаской голос, — расскажите нам, мэтр.

Мизори осунулась. Даже сквозь толстую армированную перчатку она могла почувствовать тот дикий жар, что излучало тело говорившей. Катрина — или Кэти Запеканка, как за глаза дразнили её местные, — была одной из четырёх человек, пока ещё способных хоть как-то держать порывистую колдунью в узде, но если первые трое делали это преимущественно за счет своего авторитета, Катрина использовала силу. Нет, даже не силу и даже не угрозу применения силы, лишь потенциальную возможность, но и этого было достаточно, чтобы бросить тело юного дарования в холодный пот. Торвальд замолчала и вела себя тише воды и ниже травы до конца занятий.

Общежития при академии представляли собой небольшие двухэтажные коттеджи с комнатами, рассчитанными на размещение двух человек, но если в архитектуре этого грандиозного магического исследовательского комплекса преобладал гранит и мрамор, то домики были построены из куда более тёплого и здорового дерева. Лет им было немало, собственно, даже больше, чем каменным собратьям, ведь регулярно, раз в несколько десятков лет, земляные элементалисты отращивали у них самые настоящие корни и листья, обновляя износившуюся древесину. Эмми сидела у окна, время от времени поглядывая на улицу. Хотя гораздо чаще взор её был направлен на лежащую на столе тетрадь: хитрое переплетение рун было донельзя загадочным и непонятным, вернее, попросту неправильным.

— Она одержима демоном альтруизма, — послышалось со стороны входа. Девушка обернулась, и россыпь белокурых волос рассыпалась по плечам. В глазах отразился вытянутый силуэт подруги. — Не мне тебя учить, но, может, хватит делать за других академические задания?

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы немного помочь нуждающимся. Помнится, наша с тобой дружба начиналась именно так.

Откуда-то послышался едва различимый треск.

— Но сейчас я всё делаю сама,— парировала Торвальд, — друг не должен садиться тебе на шею. Она у тебя и так особой прочностью не отличается, того гляди хрустнет, и государство лишится ещё одной потенциальной жрицы.

— Смешная ты, как можно помогать множеству людей, если бессилен даже помочь однокласснику с домашней работой?

— Я не смешная. Я практичная. Послушай, Эмм, ну брось ты уже эту дурацкую идею. Лучше айда со мной. Свежий солёный ветер, тугие паруса, бесконечное море, свобода, богатство, веселье. Сожженные торговые суда и сундуки, набитые золотом. Что ещё нужно для счастья?

— А не слишком ли восторженные слова для описания пиратства? Морской разбой — это беззаконие, жестокость и смерть невинных.

— Мы будем другими пиратами, мы не будем никого убивать.

— Ты серьёзно? — тон Эммы говорил о том, что она слабо верит вышесказанному.

— Конечно серьёзно! За кого ты меня принимаешь? На Туринских рудниках за них дадут немалые деньги.

Светловолосая девушка в бессилии опустила руки. Три года, они делят эту комнату три года, и всё это время она пытается привить Мизори хотя бы крупицу сострадания и стабильно терпит неудачи. И всё же она не безнадежна, безразлично презрительное отношение к народам в целом не распространялось на отдельные личности. Последние полтора года никто не обижал Эми и её многочисленных друзей, хотя до конца и не ясно, вступалась ли за них Торвальд из благородства или же драки ради.

— Ты непрошибаема, — опустив плечи, белокурая девушка выдавила из себя слабую улыбку, — ну что ж, у каждого своя дорога. Ты будешь грабить и разорять, а я попытаюсь сделать то немногое, чтобы уменьшить страдания тех, кому с тобой и тебе подобными не повезёт столкнуться.