slavjsja_temnaja_vlastiteljnica

Хотя не исключено, что планы Николая будут простираться много дальше. До самого Мизорсбурга, – подумал почтенный правдописец Гильермо, и самописное перо записало мысль. Перо было символом должности королевского историка, передавалось от писца к писцу и согласно преданиям могло записывать только правду. Тем же, кто не верил в предания, обычно отрубали головы. Но вернёмся к Гильермо. Ему выпала великая честь наблюдать возвышение молодого принца и первый в истории Лурезиля поход на север. Потому и спешил мужчина. Пробиваясь меж шумных празднующих, отшучиваясь от предложений разделить крестьянское пиво, жён и дочек летописец, подобрав подол мантии, мчался к палатке своего господина. Вернее, к шатру госпожи Лэнс.

Николай и Глэдис сидели у очага, лениво потягивая вино. При виде историка Николай облегчённо вздохнул, а женщина улыбнулась.

- Явился! – брюнетка волнующе потянулась. – Только щупленький он какой-то, да и староват. Ты уверен, что он нам пригодится?

- Ты неправильно поняла, – замахал руками принц, – он здесь не для любви. Он будет писать про нас летопись. Любительские летописи – моё увлечение. Неужели никогда не слышала? Это последнее веяние моды. Летописец записывает твои действия, а потом можно позвать герольда, и он их зачитает на каком-нибудь балу.

Гильермо гордо кивнул. Так уж повелось, что принц желал увековечить в памяти все свои победы, как военные, так и любовные. Ночь же страсти, проведённая с леди командующей, является одновременно и первым, и вторым. Она должна остаться в веках!

Только не нравилась правдописцу командующая. Репутация этой женщины была не то чтобы скверной или плохой. Она была худшей из худших. Несомненно, нельзя верить россказням крестьян со ссылками на полученные в драках шрамы, но в случаях с Лэнс крестьян не было. Россказни распускали совершенно случайные люди, проезжавшие мимо выжженных дотла деревень. Страшно подумать, что это чудовище в женском обличье сделает с бедным принцем в постели!

Гильермо тряхнул головой и последние строки чёрными струйками юркнули обратно в чернильницу. Негоже волноваться за героя. Подлинный лидер должен уметь договориться с кем угодно, даже с последней мерзавкой, и суметь обратить её против врага.

Перо подчеркнуло последние строки. Мозг переключился с подлецов и героев на иной словарный набор. Думается «молодой лев» и «прекрасная рысь» будут весьма кстати. И коль скоро кошачьи уже начали лизаться...

...и преисполненная сладостной неги, она рухнула на шёлк перины, – довольный правдописец наконец завершил свой труд. К его великому счастью перо творило само, и свободные руки мужчины могли вершить что заблагорассудится. Правда, женщина несколько раз злилась по данному поводу, слишком громко по её мнению Гильермо хрустел печеньем. А ещё ей не нравилось его «помедленнее, я записываю». Злая и капризная! Ах, она должна быть благодарна Его Высочеству Николаю за то, что он сделал её частью великой истории Лурезиля, а не жаловаться.

Косматые ветки расступились перед женщиной. С вершины холма открывался потрясающий вид на простирающуюся внизу долину. В сени мутно-серых облаков и пелене утреннего тумана утопали холмы и силуэты деревьев. Где-то вдалеке терялись редкие очертания деревушек. Пахло елью и сосной, но чуткое обоняние уже опьяняли едва уловимые запахи далёкой цивилизации. Она наконец-то обрела долгожданную свободу!

Хруст валежника, едва услышанный бы человеком, вынудил Жозефину обернуться. Взгляд жёлтых глаз впился в чащу, из которой она совсем недавно выбралась. Треск сучьев нарастал. Кто бы не шёл за ней, он не имел намерений прятаться, словно хотел, чтобы женщина ощутила страх надвигающейся смерти. К сожалению для него, на Континенте обитало лишь одно существо, способное напугать Жозефину. И это был не Вартос.

До этого знавшая его лишь по запаху, женщина наконец смогла узреть некогда знаменитого героя. Длинные седые волосы, небрежно подстриженные, переходящие в густую бороду среди которых словно проталины на снегу выступали черты лица. Сразу оказались видны пустая глазница и отсутствующая рука. Судя по тому, как органично двигался калека, с потерями он свыкся очень давно.

Когда пылающий гневом старик поравнялся с женщиной, то встретил лишь холодный, безразличный взгляд.

- Зачем? – едва слышно прошептал отшельник. – Я же спас тебе жизнь.

- Так нужно, – бывший Золотой Капюшон пожала плечами.

- Нужно кому? – голос стал громче и требовательней. – Князю? Кучке дворян? Этим обезумевшим от крови монстрам?

- Моему отцу, братьям, племянникам, соратникам, друзьям, Алаару.

- Что за бред?! При чём здесь жизнь ребёнка?! – слова стали ещё громче, нарастая и переходя в рокот. – Ты действительно пытаешься оправдать свое предательство подобным?!