Славные деньки

  В отсутствии объекта своего вожделения, Лена решила реализовать своё ненасытное желание любить на другом подопечном нашей продлёнки. После того как мне передали оперативную информацию, что силы влюблённого противника брошены на другой фронт, я ещё неделю вздрагивал при звуке её голоса на прогулках и падал в ближайшее укрытие, прикидываясь ветошью. Окончательно убедившись в том, что она потеряла ко мне интерес, я впервые вздохнул полной грудью разведённого мужчины и пустился во все тяжкие. Открыто кутил с друзьями в столовой, бухал кисель, мешая его с парным молоком. Наслаждался свободой ограниченного передвижения, шалил и совершал безумства, о которых писал выше. Так продолжалось год, пока совхоз не отгрохал собственный детский сад с обычным дневным режимом содержания малолетних спиногрызов. Кстати сказать, с Леной судьба свела меня ещё раз в девятом классе Архангельской средней школы, кода мы перешли в неё из восьмилетки при нашем совхозе. Когда я ей напомнил о нашем бурном романе, оказалось, её память не сохранила этот яркий эпизод жизни. Вероятно, в тот момент она тоже была счастлива, чего не нельзя сказать обо мне.

 

На выходные мама забирала меня из этого бедлама в наш двухкомнатный семейный дворец и с усердием любящей наседки откармливала меня харчами совхозной столовой, в которой она работала заведующей. Столь высоким постом в местной административной иерархии она была удостоена за наличие диплома технолога пищевой промышленности. Это позволяло ей снимать сливки с общественного стола. Конечно, это было наказуемое правонарушение, но на деньги, которые называли зарплатой, мы бы не выжили без этих условно списанных продуктов. Я с малых лет принимал активное участие в этих преступлениях, вынося сумки с мясом и другой провизией с территории общественного питания. Недостаток белка в котлетах заменялся хлебобулочными углеводами, поддерживая нормативный вес условно мясного изделия. Землепашцы роптали, но всё-таки давились пустоватой баландой, хлебными котлетами. Они не спешили записываться в работники ножа и сковордки, так как на клубничных полях совхоза экспроприация государственного урожая ягод приносила труженикам полей ощутимые нетрудовые доходы.

 

   По правде сказать, еда в столовой была не такой уж противной. Я уплетал столовские котлеты с большим удовольствием, чем домашние с избыточным содержанием условно списанных мяса и яиц. Мама недовольно кудахтала и  сетовала на мой плохой вкус, но была рада экономии и моему хорошему аппетиту. Её расстраивал тот факт, что количество потребляемых мной продуктов ни как не сказывалось на моём удельном весе. Мой метаболизм перерабатывал продуктовую корзину столовых запасов в серое вещество мозга и другие ингредиенты жизнедеятельности. Но в основном в серое вещество. Несмотря на достаточно большой ассортимент домашнего меню, я с особой теплотой вспоминаю наше скромное застолье в усечённом формате. Только я, мама, луковица, сало или селёдка с ржаным хлебом. С тех пор я испытываю непреодолимую слабость к этому продуктовому набору. При виде этих солёных продуктов у меня выделяется обильное слюноотделение, но не из-за их вкусовых качеств. Это скорее связанно с чувством наивысшей гармонии моего маленького мира, в котором всё моё существо наполнялось живительными соками. Моё сердце переполнялось теплом любящих глаз моей мамы, а желудок урчал от удовлетворения простой пищей. Более высшего состояния блаженства я не испытывал даже во время оргазма.

 

  Отцовский вклад в семейный бюджет был более чем скромный, так как был адептом зелёного змия. Справедливости ради нужно сказать, что голова у отца варила правильную кашу. Позолоченные талантом руки могли собирать из случайно списанных запасных деталей разные дефицитные бытовые приборы от радиоприёмника до телевизора. В советские времена моего детства очередь на них была больше, чем на новые «яблочные огрызки». К сожалению, большую часть своих  нескромных подкалымных доходов он клал на алтарь своего зелёного идола. Маме доставалась лишь скромная официальная зарплата телемастера, а его хвалёные заказчиками руки так и не дошли до сборки аппаратуры для семьи. Вероятно, у мамы не хватило денег на оплату халтуры. Его жизненное кредо было «Всё для народа!». Этот социально направленный порыв приносил ему неплохое моральное и более чем хорошее материальное удовлетворение, но нанёс непоправимый ущерб моему отношению к родителю.